Новые и старые войны. Организованное насилие в глобальную эпоху

Часто говорят, что нео-Талибан, как иногда описывают текущий мятеж в Афганистане, имеет более умеренный характер, чем прежний Талибан, — он делает больший акцент на национализм и с большей готовностью терпит существование здравоохранения и образования. Тем не менее факты показывают, что после присоединения к Талибану молодые новобранцы радикализируются. Флори-ан Брошк описывает видеофильмы, показываемые сторонникам Талибана, в которых западное военное присутствие в Афганистане изображено с точки зрения исторической преемственности последних двухсот лет: меккан-цы26, средневековые крестоносцы и монголы, равно как и британские и советские захватчики Афганистана,— все это разные личины одного и того же врага, который нападает на мусульман также и в Палестине, Ираке и в других частях мира '.

Первоначально иракский мятеж не имел узкорелигиозной идентичности даже несмотря на то, что большинство повстанцев сунниты. Однако по мере интенсификации насилия идея борьбы с Западом, являющаяся зеркальным отражением американской идеи «Войны против терроризма», все больше приобретала межрелигиозный характер, поскольку удары коалиционных сил наносились в основном по суннитским районам. Как и в других новых войнах, это насилие представляло собой некую форму политической мобилизации, некий способ выстраивания суннитской или шиитской идентичности, которые до войны имели менее ясные очертания. Более того, это усиливалось политическим процессом, так как политики использовали различные узкорелигиозные идентичности, чтобы получить голоса или министерские кресла.

Хотя мятеж в Афганистане является в основном пуштунским и хотя в правительстве, образованном после 2001 года, господствуют традиционные правящие племена, насилие пока еще не перешло в этническое или племенное измерение. Так только Талибан в 2009 году распространился на север, он начал собирать в свои ряды узбекские и таджикские ополчения, а против «межрелигиозной ненависти» уже в 2006 году предостерег мулла Омар в своем послании в канун Ида. В Афганистане столько этнических и племенных аффилиаций, что, даже если в политических целях, вроде победы на выборах, мобилизуется этническое и племенное соперничество и даже если оно перерастает в насилие, эти разногласия трудно встроить в более широкую политическую систему взглядов. Как выразился один комментатор, в Талибане «следует видеть националистический исламистский мятеж, который в своих собственных целях подпитывает и манипулирует племенными дисбалансами и соперничеством»^8.

С точки зрения коалиционных сил и их местных союзников, оба конфликта видятся в рамках концепции старой войны: смысл «Войны против терроризма» понимается как поражение повстанческих движений и «Аль-Каиды» в Ираке и в Афганистане. Время от времени высказываются и гуманитарные соображения, особенно в Афганистане и особенно в рамках миссии ООН и санкционированного ООН контингента МССБ, в противоположность проводимой американским соединением операции «Несокрушимая свобода». Однако на практике, особенно с момента, когда эти две группы войск были объединены, преобладает именно идеология «Войны против терроризма».

Тактика и методы

Обычные военные тактики, взятые на вооружение коалиционными силами, представляли собой серьезный фактор, способствующий насилию. Как во время самих вторжений, так и после них США пользовались тактиками «старой войны», тогда как действовать приходилось в сложных условиях «новой войны» XXI века. Тактики были нацелены на подавление мятежа. Преследуя «Аль-Каиду» и Талибан в Афганистане и отвечая на разгорающийся мятеж в Ираке, американские вооруженные силы в основном не покидали своих баз и решались на это, только чтобы атаковать врага. Столкнувшись с жестокой действительностью мятежа, коалиционные войска, по-видимому, по умолчанию обратились к военной логике. Из этой военной логики вытекают избыточное применение силы, широкое распространение задержаний, пыток и недозволенного обращения в качестве средств получения информации, попытки уничтожить безопасные убежища мятежников посредством нападений на такие места, как Фаллуджа, Самарра, Над-жаф или эс-Садр в Ираке или Кандагар и прочие опорные пункты талибов в Афганистане (это напоминает типы борьбы с повстанцами, например, во Вьетнаме или Алжире). Один из американских солдат в Ираке сказал так: «Не думаю, что мы станем тратить много сил, чтобы на деле испытать старую идею о „завоевании сердец и умов“. Я не рассматриваю это как один из показателей успеха» .