Новые и старые войны. Организованное насилие в глобальную эпоху

Марк Даффилд описывает, как все это функционировало в случае Судана, где велась нелегальная долларовая торговля с участием Судана, Заира и Уганды, для чего использовались гуманитарные конвои — как в плане транспорта, так и с целью контролировать цены:

В случае Судана параллельная экономика состоит из целого ряда взаимосвязанных уровней или систем. Локальный трансфер активов связан с не предусмотренной законом коммерческой деятельностью на национальном уровне. В свою очередь, это сочленяется с политическими и государственными отношениями на высшем уровне вкупе с региональными и международными параллельными сетями, торгующими сырьем и твердой валютой. Этот уровень как раз и образует первоначальную точку, где международная помощь и гуманитарное содействие соединяются с параллельной экономикой. В то время как активы текут наверх и вовне, крайним проявлением чего является утечка капитала, международная помощь течет вниз через те же или связанные с ними системы власти 18.

Подобно тому как можно обнаружить примеры военной кооперации между боевыми формированиями в целях дележа территории или разжигания у соответствующих групп населения взаимной ненависти, можно видеть и примеры экономической кооперации. Дэвид Кин описывает практику в Сьерра-Леоне, известную как sell-game, используя которую правительственные силы продают оружие и боеприпасы мятежникам:

[Правительственные силы] уходят из города, оставляя оружие и боеприпасы занимающим его мятежникам. Мятежники собирают оружие и грабят горожан, отнимая главным образом наличные, а затем сами отступают. На этом этапе правительственные силы снова занимают город и уже сами занимаются мародерством, обычно забирая имущество (которое мятежники находят слишком неудобным для сбыта), а также нелегальной добычей ископаемых!®.

Джон Симпсон описывает, как солдаты перуанского правительства освободили захваченных партизан Сияющего пути, «очевидно, для того, чтобы закрепить неспокойную обстановку в районах, где офицеры могут нажиться на нелегальной торговле; в данном случае это преимущественно торговля кокаином»89. Похожие примеры были и в боснийской войне, что я уже анализировала в третьей главе.

Некоторые авторы высказывают мнение, что новый тип ведения войны объясняется экономическими мотивами, и среди исследователей это уже породило споры на предмет «жадность versus чувство оскорбленного достоинства»2\ Дэвид Кин полагает, что «у войны, в которой избегают сражений, но оказывают давление на невооруженное гражданское население, чтобы в итоге приобрести „мерсе-дес“, возможно, больше смысла... чем в том, чтобы рисковать жизнью во имя национального государства, когда перспективы серьезного финансового выигрыша малы либо их просто нет» 90. Однако для объяснения масштаба, жестокости и явной порочности новых войн недостаточно одних только экономических мотивов91. Без сомнения, некоторые присоединяются к боевым действиям, видя в этом способ легитимировать криминальную деятельность, обеспечить политическое оправдание тому, чем они занимаются, и заручиться общественной санкцией на то, что в противном случае считалось бы нелегальными методами получения финансовой прибыли. Без сомнения, есть и другие (рациональные искатели власти, крайние фанатики или жертвы, замыслившие месть), для кого занятия криминальной деятельностью обеспечивают их военно-политические цели. Есть и те, кто против воли оказался втянут в боевые действия, кого подталкивают страх и голод.

Скорее всего, здесь дело в том, что стираются различения между политическим и экономическим, публичным и частным, военным и гражданским. Для внедрения новых принудительных форм экономического обмена необходим политический контроль. В свою очередь эти формы требуются, чтобы в контексте государственной дезинтеграции и экономической маргинализации обеспечить новым властителям/гангстерам реальный финансовый базис. Происходит установление новой, реакционной конфигурации социальных отношений, где внутри общих рамок политики идентичности тесно переплетаются экономика и насилие.

Распространение насилия

Новый тип ведения войны — это также и социальные условия, благоприятные для хищничества92. Обуздание конкретных групп или отдельных людей еще могло бы быть возможным делом, однако очень трудно контролировать сами социальные условия, не допустив их распространения либо в пространстве, либо во времени. Наиболее непосредствен -ному воздействию подвергаются соседние страны. Издержки войны в плане прекратившейся торговли, особенно там, где введены санкции или блокада коммуникаций, либо где закрыты границы, преднамеренно или по причине боевых действий; бремя беженцев, поскольку именно соседние государства принимают обычно больше всего беженцев; распространение нелегального товарооборота и перешедшая через локальные границы политика идентичности — все эти факторы воспроизводят те условия, которые являются питательной средой для указанных форм насилия.