Новые идеи в философии. Сборник номер 12

Ни одна из двух этих систем не может прямо опровергнуть противоположную: ибо их спор есть спор относительно первого, далее не выводимого уже принципа; каждая из двух систем, если признать ее принцип, опровергает принцип другой; каждая отрицает решительно все, что утверждает противоположная; у них нет ни одной общей точки, исходя из которой они могли бы придти к взаимному соглашению и объединиться. Даже если они с виду согласны относительно слов какого-нибудь предложения, то каждая из них принимает их в ином смысле13.

Прежде всего, идеализм не может опровергнуть догматизма. Правда, первый, как мы видели, имеет перед последним то преимущество, что он может показать наличность в сознании своего основания, объясняющего опыт: свободно действующую интеллигенцию. Факт интеллигенции, как таковой, должен признать также и догматик: ибо иначе он лишает себя возможности всякого дальнейшего разговора с противной стороной; но посредством правильного заключения из своего принципа он превращает факт этот в иллюзию и обман, чем делает его негодным для объяснения опыта: раз в его философии интеллигенция сама не может обосновать себя, то как может она служить основанием чегонибудь другого. Согласно ему, все, что содержится в нашем сознании, есть продукт вещи в себе, стало быть, также и наши мнимые определения через свободу, вместе с самим этим мнением, будто мы свободны. Мнение это возникает в нас вследствие воздействия на нас вещи в себе, и определения, выводимые нами из нашей свободы, возникают точно также в силу той же причины: мы только не знаем этого, и поэтому мы не приписываем их возникновение никакой причине, следовательно, считаем их свободными. Всякий последовательный догматик необходимо фаталист; он не отрицает того факта сознания, что мы считаем себя свободными: ибо это было бы противно разуму; но он выводит из своего принципа ложность этого положения. – Он совершенно отвергает самостоятельность сознания, на которой строит свою философию идеалист, и делает ее исключительно продуктом вещей, случайным качеством (акциденцией) мира; последовательный догматик необходимо также материалист. Только исходя из постулата свободы и самостоятельности Я, его можно было бы опровергнуть; но этото именно он и отрицает.

Столь же невозможно и для догматика опровергнуть идеалиста.

Его принцип, вещь в себе, есть ничто; он, как это должны признать и его приверженцы, не обладает никакой реальностью, кроме той, которую он получает в силу того, что только из него может быть объяснен опыт. Доказательство это идеалист уничтожает, говоря, что он объясняет опыт иным путем, т. е. отвергая именно то, на чем строит свою философию догматизм. Вещь в себе становится совершенной химерой; исчезают все основания, заставляющие ее принимать; а с нею вместе рушится также и все здание догматической философии.

Из сказанного вытекает вместе с тем абсолютная несовместимость обеих систем, ибо то, что следует из одной системы, уничтожает следствие другой; отсюда необходимая непоследовательность смешений их в одну систему. Всюду, где пытаются это сделать, отдельные члены не соответствуют друг другу, и где-нибудь всегда обнаруживается зияющий пробел. – Возможность такого сочетания, т. е. возможность непрерывного перехода от материи к духу, или обратно, или, что одно и то же, непрерывного перехода от необходимости к свободе, должен был бы доказать тот, кто пожелал бы отрицать только что сказанное.

Так как, насколько пока можно было усмотреть, в умозрительном отношении обе системы обладают, повидимому, равной ценностью, обе не могут быть вместе истинными, но вместе с тем ни одна система сама не может совладать с другой, то возникает интересный вопрос, а именно: что побуждает того, кто видит эту равноценность обеих систем – а ее так легко увидеть – предпочитать одну из них другой, и почему в результате всего не получает всеобщего признания скептицизм, т. е. совершенный отказ разрешить поставленную выше проблему?

Спор между идеалистом и догматиком в последнем счете сводится к вопросу, должна ли самостоятельность вещи быть принесена в жертву самостоятельности Я, или наоборот, самостоятельность Я самостоятельности вещи. Что же это такое, что разумного человека побуждает стать непременно на сторону одной из обеих систем?