Новые идеи в философии. Сборник номер 7

После этого отрицательного определения того, что мы называем истинными образованиями, мы попытаемся двинуться вперед к положительной их характеристике, а для этой цели, пользуясь нашим сравнением с восприятием цвета, мы должны будем остановиться не только на том, что обще обоим случаям, но и на том, чем они отличаются друг от друга. При этом различие духа и тела нас опять-таки совершенно не интересует. Различие между актом и тем, на что акт направлен, можно обнаружить и в самом психическом: удовольствие, чувствуемое мною, не есть акт чувствования. Если различие это основательно, то как акт, так и то, на что он направлен, лежит в области психического бытия, тогда как цвет, воспринимаемый нами, есть качество тела. Но, несмотря на это, оба отношения имеют нечто общее. Акт и его содержание (состав) – оба относятся к миру действительного. Отличая же акт понимания от того, что понимается в нем, как истинное, мы этого уже не можем сказать. Мы знаем, что истинная мысль не есть вообще эмпирически действительное, а отсюда следует, что она должна стоять в принципиально ином отношении к акту понимания, чем воспринимаемое к акту восприятия и чувствуемое к акту чувства. Где этого не видят, там невозможно придти к ясному пониманию сущности мысли. Ошибка при этом заключается не только в том, что мысль считается чем-то существующим (Seiendes), подобно воспринимаемому телесному и чувствуемому психическому бытию, но она имеет место еще и в другом отношении. А именно, можно представить себе точку зрения, согласно которой хотя акт восприятия и не есть то же самое, что восприятие, но все же восприятие вполне зависит от этого акта, так что цвета, например, не существовали бы, если бы они не воспринимались, также как не существовало бы ни удовольствия, ни боли, если бы они не чувствовались. Мы не будем входить в разбор того, может ли взгляд этот быть оправдан, но, во всяком случае, не подлежит сомнению, что его никоим образом нельзя применить к отношению актов мышления к истинным мыслям, т. е. считать, что мысль зависит от акта мышления, подобно тому, как боль зависит от акта чувствования. Истинная мысль или значение истинного предложения, напротив, не только отличается от акта мышления, но и никак не связано с ним, что опять-таки следует из того, что мысль вообще не принадлежит к эмпирической действительности. Возможно, что воспринимаемое возникает только через акт восприятия и с ним опять исчезает. Что значение истинного предложения начинается и уничтожается с актом мышления, это, как мы видели, во всяком случае, совершенно бессмысленно. Если мысль истинна, то она трансцендентна в указанном выше значении этого слова. Что представляет собою это трансцендентное, мы еще не знаем. Но в чем бы ни состояла трансцендентность мысли, – сомневаться в ней нельзя.

Чтобы теперь попытаться определить точнее найденное нами трансцендентное нечто, откажемся сначала от обозначения его термином «мысли». Мы выбрали этот термин только для того, чтобы указать на двусмысленность этого выражения. Теперь же мы совсем удалим всякое напоминание об акте мышления. С этой целью мы, как и прежде, могли бы говорить о значении предложения или, точнее, о его логическом значении. Но, оказывается, и это слово не однозначно и не вполне определенно. А именно, читая или слыша отдельное слово, всякий знает, соединяет ли он с ним значение или нет, и поэтому, чтобы предложение могло быть понято, слова, его составляющие, должны обладать значениями. Поэтому при попытке выяснить сущность логического значения истинных предложений, было бы, пожалуй, лучше начать со значения отдельных слов. Но именно этим путем мы не достигли бы никаких результатов, так как значению отдельного слова, что бы оно собой ни представляло, недостает именно того, что нас здесь интересует: оно не может быть названо истинным. Имеются, конечно, исключения, но тогда отдельное слово замещает собой истинное предложение, будучи в отношении означаемой им истины вполне ему эквивалентно. Так, слово «огонь» может, во-первых, иметь значение, которое ни истинно, ни ложно; но, кроме того, оно может также быть выражением истинной мысли, что огонь как-нибудь действительно есть или существует. Только в последнем случае оно имеет логическое значение интересующего нас здесь вида. С простыми словесными значениями, не могущими быть ни истинными, ни ложными, нам поэтому сначала нечего делать. Выражая это терминологически, мы поэтому назовем могущее быть истинным значение предложения или его эквивалента смыслом (Sinn), в противоположность простому значению слов, которое, хотя и может сделаться элементом такого логического смысла, но само по себе ни истинным, ни ложным быть не может.