Новые истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник)

В конце концов с грустью и сожалением мы расстались. Я не имел никакого морального права просить ее потерпеть еще и помочь мне. То, что со мной произошло, казалось непоправимым. Она обвинила меня в трусости, поскольку я отказывался обратиться к врачу. Но я не считал себя больным! Ведь перед тем как перейти к действию, у меня все прекрасно вставало! А дальше – стыдно вспомнить! В момент возбуждения я испытывал блаженное подрагивание, набухание члена, но сразу вслед за этим давление падало и все шло насмарку. Исключено, чтобы я рассказал об этом врачу! Речь шла о моей мужской силе! И если я не мог более удовлетворять мою подругу, как это было до недавнего времени, ну что же, стало быть, такова судьба. Мне предстояло самому как-то избавиться от этого недуга.

День ото дня я становился все мрачнее, друзья попытались успокоить меня. Они признались, что были не совсем точны, говоря о «почти каждом дне» или «четырех или пяти разах в неделю». Сильвен даже доверился мне, сказав, что «когда у него в голове только работа и дети, такая пассивность в общем обычна… Но хоть изредка у него еще встает!» После этого я решил больше ни с кем об этом не говорить. В дальнейшем я стал буквально загибаться. Один скотч, который я позволял себе раньше после особенно напряженного дня, превратился в пять или шесть за вечер. Иногда я пил даже в обеденный перерыв. Я плохо спал, пытаясь понять, что же произошло и за что я так «наказан».

– Я тебя понимаю… На твоем месте многие скатились бы еще ниже!

– Еще чуть-чуть и, думаю, я бы пропал. На двести пятьдесят третий день я принял решение больше об этом не думать. Как человек, которому ампутировали ногу, в какой-то момент должен заставить себя не думать о ней. Я ненавидел свой член всей душой. Я больше не разговаривал с ним и не смотрел на него. Я был обижен на него, как ребенок. Так продолжалось два дня. На третий, чувствуя себя все хуже, я дошел до того, что позвонил Еве, чтобы попросить ее меня утешить. Вначале она отнеслась к моей просьбе довольно холодно. Но я уверил ее, что действительно нуждаюсь в ней и употребил все свое обаяние, чтобы убедить ее. Проблема моя по-прежнему не решена, заметил я, но мне необходимо, чтобы меня выслушали и отнеслись по-дружески. Перед такой обезоруживающей искренностью она сдалась.

Я не видел ее с момента нашего разрыва. Меланхолично вспоминая изящество ее фигуры, я думал, насколько она красива и женственна. Думал о ее чуткости. Она действительно все испробовала… Мне повезло, что я встретил такую женщину. Правда, несмотря на все ее усилия, чем больше она была, как говорится, «секси», тем сильнее мой член сопротивлялся ей. Чем больше она пыталась ободрить меня, тем больше я ее разочаровывал. Я был многим ей обязан и потому должен был говорить с ней уважительно, рассыпаясь в извинениях.

– Обычно покорность хорошо срабатывает в отношениях с женщинами…

– Послушай, это была уже не покорность, это было отчаяние!

Итак, с тревогой я позвонил в ее дверь, и когда она мне открыла, я был повергнут в шок ее внешним видом, На ней был старый заляпанный краской домашний халат. Волосы собраны на макушке, откуда неряшливыми прядями спадали на лицо и глаза. Вид у нее был ужасный! Не накрашенная, в дырявых чулках и вдобавок – в этом мешковатом халате, скрывавшем ее восхитительные формы… С беспокойством я спросил, не случилось ли чего. Но еще до того, как она ответила, я ощутил в своих брюках первое за многие месяцы серьезное движение. «Не может быть, – усомнился я, – она выглядит, как пугало!» Но я не ошибался! Украдкой я взглянул вниз и не поверил своим глазам: мой стоячий член уже настолько отвердел, что образовал небольшой купол в брюках! Ева последовала за моим взглядом и от удивления широко раскрыла глаза. То, что она увидела, побудило ее срочно впустить меня. Она беспокоилась о том, какое впечатление это могло произвести на соседей…

Но я чувствовал ее скептическое настроение. Должно быть, она ожидала, что в любой момент «купол» может обрушиться, заставив меня в очередной раз испытать унижение. Итак, она впустила меня и повернулась, чтобы пойти на кухню и принести мне бутылку пива. От ее движения пола халата всколыхнулась, и я увидел, что под халатом на ней напялено ужасное трико из розовой фланели вроде тех, над которыми раньше издевались! Трико было старое и просторное. Но при виде его мой член еще больше выпрямился, удлинившись на добрый сантиметр. Что со мной происходило? Неужели после всего, что я претерпел, у меня сейчас настоящий стояк? Мир перевернулся. Ева возвратилась с пивом, недоверчиво косясь на мою оттопыренную ширинку. Ничего не говоря, она лишь улыбнулась мне, не желая усугублять неминуемое разочарование.