Новые кошки в доме

— Ну, больше ведь ты туда не свалишься? — сказала я, унося его на кухню и беря полотенце. Однако на следующий же день все повторилось, причем у меня на глазах. Он вышел из-за дровяного сарая и направился по диагонали к прудику. Вполне возможно, что в первый раз он окунулся случайно, но переплыл его, гребя лапками, точно ретривер. Не исключено, что его подбила Шани, но, когда я ее увидела, она вновь сидела с невиннейшим видом у сарая, погруженная в задумчивость. А заметив его, изумилась. Где это он побывал? Ну на секунду его нельзя оставить одного! И я, на случай, что прыгнул он в прудик нарочно (исходя из предпосылки, что котенок-пират обязан плавать), отыскала сетку, которой мы когда-то накрывали прудик, чтобы пролетающие цапли не могли покуситься на рыбок, и водрузила ее на место. Гроза, обнаружив, что этот выход для его энергии закрыт, обратился мыслями к более высоким предметам.

И принялся вне дома залезать на все, что оказывалось рядом. На деревья, на столбы калитки, а один раз так и на миссис Бинни. Она все еще порой приходила взглянуть что и как, хотя после благословенного появления на сцене мистера Тутинга гораздо-гораздо реже, а потому раньше Сафру не видела. Я захватила его с собой к калитке и подняла, чтобы познакомить с ней, но чуть его взгляд упал на ее замечательную прическу, как он вскарабкался к ней на плечо, оттуда перебрался на голову, воссел на макушке и запустил лапку в фиолетовые локоны.

— Какой нахальный! — сказала миссис Бинни, что в ее устах звучало почти комплиментом, а когда я выпутала Грозу из ее волос, она его погладила.

Он начал снаружи забираться на сетку кошачьей вольеры, а высоты в ней было добрых шесть футов, и стояла она на пригорке, да еще на насыпи. А он взлетал наверх и принимался бегать как безумный по проволочному верху. Само по себе — ничего страшного, я же всегда была рядом, чтобы снять его с крутой крыши кошачьего домика, когда ему эта забава приедалась. Но затем настал день, когда они с Шани устроились следить за мышиной норкой в каменной ограде в дальнем конце сада, а я метнулась вынуть что-то из духовки (мне все время приходилось улучать моменты, когда они, на мой взгляд, были чем-то поглощены). А когда я выскочила из кухни, они исчезли.

Я позвала. Никакого результата. Я подула в старый скаутский свисток Чарльза, который держала в кармане именно для таких случаев, давным-давно обнаружив, что Шани, всегда ожидавшая появления похитителей, при этом звуке молнией вылетала откуда бы то ни было и убегала в коттедж. Но теперь она не появилась. Лужайка — а уже почти смерклось — была пустынной и безмолвной. И я снова бросилась в дом за последним средством — жестянкой с кошачьими галетами, которые для них были ключом к райскому блаженству, — и побежала по садовой дорожке, призывно дребезжа. Словно по волшебству Шани возникла откуда-то из-за коттеджа и юркнула в дверь, и Сафра тоже мелькнул в поле моего зрения. Но не на уровне земли, а по верху вольеры и, чтобы добраться до галет раньше Шани, пронесся у меня над головой, над дорожкой и плюхнулся на лужайку по ту ее сторону.

Почти восьмифутовый прыжок! Я снова побежала, не сомневаясь, что он расшибся, однако он вскочил как ни в чем не бывало и бросился ко мне. Котята-пираты только так и передвигаются, информировал он меня сиамским воплем. Это его Абордажный Прыжок. Его научил Синдбад. А где галеты?

Несколько дней спустя он устроил штуку похуже. Был воскресный вечер, и, как обычно, я вышла с ними на лужайку. Когда время прогулки кончилось, я взяла Шани и унесла ее в дом — пора было ужинать, а затем вернулась забрать Грозу, которого оставила изучать жука. Всегда готовый затеять игру, он прижал уши и взлетел по стволу сливы у гаража до самой вершины, а оттуда сошел на широкую, выкрашенную масляной краской деревянную полосу, окаймлявшую крышу по краю, и тут же заскользил по ней.

Гараж был перестроен из амбара, который, как и коттедж, был воздвигнут два с половиной века назад. Высотой он около двадцати футов до верхнего края конька, и крыша очень крутая. Коготки Сафры скользили по краске, он не сообразил прыгнуть на черепицу и начал съезжать к краю.