Новые крестоносцы. Дилогия (СИ)

   Здесь сей провинциальный пророк осекся, скорее увидев по удивленно вытянувшимся физиономиям паствы, нежели сообразив, что ляпнул, что-то не то. Впрочем, замешательство его длилось недолго, и даже не потрудившись поправиться, он продолжил: "... и лишь тот спасется из гиены огненной, кто безгрешен. Ибо сказал Господь: "...пусть то кто без греха первый кинет в меня камень". А есть ли среди вас безгрешные, дети мои?".

   Судя по унылому молчанию окружающих бочку обывателей, праведников среди них не нашлось. Монах обвел толпу торжествующим взглядом.

   - Но есть спасение! Есть, даже для таких, неисправимых прелюбодеев, пьяниц и богохульников как вы - продолжил он, с легкостью переложив на слушателей все свои грехи и назидательно воздев к небесам грязный палец - мы скромные и праведные служители церкви спасем души ваши, взяв за этот тяжкий труд лишь самую малость, презренный металл из ваших кошелей.

   Немного покопавшись в видавшей виды торбе, икнув, грязно ругнувшись вполголоса и перекрестив рот, посмевший, видимо против воли хозяина, изрыгнуть богохульство, "святой праведник" извлек на свет божий несколько индульгенций.

   - В сиих святых письменах спасение ваше, грешники! - торжественно провозгласил он, потрясая над своей головой разномастными, довольно замызганными, пергаментными свитками.

   На этом красноречие его иссякло, оратор многозначительно икнул напоследок и уставился на слушателей выжидающим взглядом.

   Увы, старания его пропали даром, окружавшие зеваки, внимательно выслушав пылкую, но несколько сумбурную проповедь святого отца, стали расходиться восвояси, совершенно не торопясь расставаться с кровными сбережениями. Только один мужичок, судя по одежде и поведению какой-то деревенский увалень, поддавшись напору продавца индульгенций, обменял, скорее всего, единственную, серебряную монету на кусочек пергамента, сулящий своему счастливому обладателю непременное отпущение всяческих грехов.

   Константин же, в свою очередь, справедливо рассудив, что вряд ли в своей короткой жизни он успел наделать столько грехов, что во их искупление, стоит расставаться с оттягивающим кошель "презренным металлом", а посему решивший не утруждать святого отца спасением своей души, последовал примеру большинства. То есть развернулся и поспешил присоединиться к своим спутникам. Последуем и мы за ним, дорогой читатель, оставив незадачливого проповедника в неизбывной печали стоять на пустой пивной бочке и тоскливо вздыхать, разглядывая сиротливо лежащий в пухлой ладони, единственный трофей.

   Миновав шумное торжище, путешественники свернули на одну из центральных улиц, на которой вскоре искомый дом и был обнаружен. На первом этаже большого двухэтажного здания располагалась лавка и как бы сказали в наше время - офис торгового дома "Кугель и сын".

   В полутемном, озаряемом слабым светом доброго десятка масляных светильников помещении царила рабочая атмосфера. Дюжина клерков и приказчиков, добросовестно скрипя перьями, корпели над бумажными и пергаментными листами, деловито щелкали костяшками счетов, считали, учитывали, завешивали и переписывали тюки, бочки, мешки и корзины с разнообразным добром.

   - Что угодно знатному господину? - к Косте, тут же подскочил один из приказчиков - чем могу служить?

   - Я хотел бы видеть хозяина этого дома.

   - Очень сожалею господин, но это невозможно. Герр Кугель никого не принимает.

   - У меня послание от его почтенного родителя.

   - О, в таком случае прошу прощения, я только извещу хозяина, без всякого сомнения, он немедленно вас примет - с этими словами разбитной малый опрометью метнулся вверх по лестнице на второй этаж.

   Через пару минут приказчик кубарем скатился вниз. Следом, радушно распахнув гостям объятия, спускалась точная копия ныне проживающего в Новом Свете, почтенного главы торгового дома, разве, что лет на двадцать моложе. Иоганну Гансу Кугелю было двадцать восемь лет. От своего достопочтимого батюшки он в полной мере унаследовал не только аналитический ум финансиста, цепкую деловую хватку, но и представительную внешность преуспевающего коммерсанта. Достаточно рослый, поистине богатырского телосложения с окладистой черной бородой и громоподобным, раскатистым басом, он казалось, заполнил собой все немаленькое пространство лавки.

   - Здравствуйте, здравствуйте дорогой компаньон - добродушно пророкотал он, заключая Щебенкина в свои богатырские объятия - добро пожаловать. В этом доме вы всегда желанный гость. Потом, потом, все дела потом. Прошу, пройдемте наверх, отдохнете и подкрепитесь с дороги.

   - С величайшим удовольствием приму ваше предложение друг мой. Не откажите в любезности, велите позаботиться о моих людях - учтиво раскланялся Костя. Взгляд его упал на робко жмущегося в стороне Курта - и по возможности, нельзя ли подобрать что-нибудь приличное вон тому молодому человеку. Я только-только принял его на службу и просто не успел привести в божеский вид.

   - Не беспокойтесь, о ваших людях позаботятся мои слуги - заверил купец - но, что же мы стоим? Прошу вас.