Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка

Обширный список открывается именем американского журналиста Майкла Ледина, первым опубликовавшего в миланской газете «Джорнале нуово» статью о «советском следе» в покушении на папу. Сразу вслед за ним английский журналист Юлиан Маньон (одно время работал у Александра Хейга, участвовал в создании телефильма о «советском заговоре», показанного на студии «Бритиш теймз телевижн»). Затем наступил звездный час американской журналистки Клэр Стерлинг, принявшей эстафету сенсационных разоблачений: ее книгу «Сеть террора» выпустили миллионными тиражами ряд американских издательств, в том числе «Ридерз дайджест». Клэр Стерлинг оказалась давним другом Уильяма Колби — еще с тех времен, когда будущий шеф Лэнгли возглавлял резидентуру ЦРУ в Риме. В паре с этой журналисткой действовал американец Марвин Калб. Развернулся вовсю английский журналист Брайан Крозье из вроде бы респектабельной лондонской «Таймс», которого уличили в том, что он использовал деньги ЦРУ для «черной пропаганды». В Европе священнодействовал главный инструмент американского «черного пиара» Арно Борчгрейв, работавший в журнале «Ньюсвик» и в газете «Нью-Йорк геральд трибюн», — личный друг многих разведчиков ЦРУ.

В заключение нельзя не сказать об одной из ключевых фигур кампании — Поле Хенци, бывшем американском дипломате, сотруднике аппарата Совета безопасности при президенте Картере. Автор книги «Заговор с целью убийства папы», он подбросил идею: Агджа — советский агент, а покушение на папу в Риме — операция КГБ.

Не берусь судить, все ли цели, поставленные режиссерами грандиозного спектакля, достигнуты, но на отдельных этапах эффект вышел оглушительный, и в Белом доме зрелище сопровождалось громкими аплодисментами. Еще Наполеон как-то заметил, что главное — ввязаться в драку, а после можно посмотреть, что получится. Получилось: кровавые жертвы, сломанные судьбы.

Трагический инцидент в небе над островом Сахалин — сюжет очередной крупномасштабной кампании «психологической войны», развязанной Вашингтоном в 80-е годы. О событиях, связанных с вторжением южнокорейского лайнера «Боинг» в советское воздушное пространство на Дальнем Востоке осенью 1983 года, в основном рассказано в главе «Ординарность и экзотика». Опустим технические детали этого рокового полета и не будем вдаваться в тему создания Вашингтоном плотной сети военных и разведывательных баз вокруг нашей страны, электронного «зонтика» слежения за «главным противником» в интересах разведки.

Сегодня совершенно очевидно, кому выгоден этот инцидент и какие цели преследовали в Соединенных Штатах, затевая вокруг него свистопляску ненависти к Советскому Союзу. Впрочем, когда разразилась гроза антисоветской истерии, многим серьезным исследователям это сразу стало предельно ясно. И тогда, осенью 1983 года — очередного года ожесточенного противоборства США — СССР в «холодной войне», — американская пропаганда по горячим следам постаралась выжать из этого инцидента всю возможную выгоду, обвинив Советский Союз в сознательной жестокости. А потом, когда поутихли страсти и притупилась боль потерь, в Вашингтоне не хотели упустить заманчивый повод для наскоков на Москву. С серией громких заявлений выступили Рональд Рейган, министр обороны Каспар Уайнбергер, государственный секретарь Джордж Шульц, представительница США в ООН Джин Киркпатрик. Не стоило обманываться насчет «непричастности» США: хорошо известна доктрина всех тайных операций Вашингтона — «правдоподобно отрицать» свое участие в специальных акциях. Вот и президент Рейган, придя в Белый дом, поспешил подтвердить эту священную для США доктрину: роль Соединенных Штатов в тайных операциях спецслужб не должна быть видна и публично признаваться.

СССР оказался в сложнейшем положении перед самим фактом гибели гражданского лайнера, подвергался разнузданной атаке американской и западной пропаганды, утверждавшей, что спецслужбы США никакого отношения к инциденту не имеют и авиалайнер просто отклонился от заданного курса. Ни много ни мало на целых 600 километров! Антисоветская истерия достигала порой самого высокого накала.