Новые крылья

Столько суеты и волнений возбудили наши с Анной сборы. Бесконечные рассуждения и споры, какие нам костюмы уложить, какое белье, чтобы было немного, но на любой случай. Бенитта, кухарка, насобирала нам в дорогу сыров и колбас, которые чуть не вечно могут храниться. И еще разные коробочки с сушеной травой, из которых следует делать настои и отвары, по ее словам, чудодейственные. Эти, как она их называет, tisana есть от всех болезней и на все случаи жизни. Нам, разумеется, достались те, что незаменимы для беременных, а еще от простуд, головных и желудочных болей. Мама сшила специальный пояс для Анниного животика, как-то особо крепящийся на шее и плечах. Все эти хлопоты нас с Анной ужасно забавляли и раздражали отчасти. Хотелось вырваться скорее на волю. Вот и вырвались. Отделавшись от прощальных объятий, мокрые от слез и поцелуев всех наших кумушек, оказались мы на площади, где хотели сесть в дилижанс до Неаполя. Счастливые, свободные до головокружения и растерянные un peu [24]. Планов-то мы своего путешествия почти не строили. Так мечтали мы просто поехать, только вдвоем, что казалось, все равно, куда и как. А мамины вопросы, куда мы поедем? Где будем путешествовать? Каков наш маршрут? Казались риторическими. В сущности, только-только и начался наш с Анной медовый месяц. После свадьбы была у нас дача. Разве это в счет? А потом, в дороге, у меня с Демиановым медовый месяц был. Бедная Анна! Ну, теперь уж я ее ни за что не оставлю! Побудем в Неаполе дня два, а там как бог даст. Пусть все само собой выходит.

Неаполь – почти то же, что наше Сорренто. Только многолюднее и шумнее. Видели Везувий и оставшиеся еще последствия от извержения. Анна потрясена до глубины души!

В гостинице наши соседи чета итальянцев с тремя детишками и четвертым, как у нас, в животе. Они завтра выезжают во Флоренцию. Наверное, присоединимся к ним.

16 октября 1910 года (суббота)

На вокзале я оставил Анну с итальянским семейством, а сам побежал справляться о билетах. И тут кто-то сзади больно хлопнул меня по плечу. Что такое?! Вот так встреча! Вот о ком я и думать забыл! Митя! Поглядел по сторонам, не видать ли где поблизости Аполлон Григорьевича. Нет, не видно.

– Ты что здесь, – спрашиваю, – как?

– Багаж буду отправлять. Специально вчера за ним приехал.

– А Аполлон Григорьевич?

– Мы уж вторую неделю, как в Милан перебрались. Там театр, опера. Самый сезон.

Ну конечно! Ла Скала! Где и быть-то Вольтеру как не там! Вот оно провидение господне! Я попрощался с нашими итальянцами, Анну мы с Митей отвезли обратно в гостиницу, а сами поехали хлопотать об отправке Вольтеровского багажа. Послезавтра вместе выезжаем в Милан.

17 октября 1910 года (воскресенье)

Первый порыв мой был написать Демианову о Вольтере. Они же оба там на севере, друг от друга в паре часов езды. Но потом раздумал. Мы сами, быть может, к нему наедем сюрпризом, а если еще и Аполлона удастся уговорить, вот это будет встреча! Миша, Миша! Как он бедный там? Только б не замучили его эти аристократы. Лучше б выяснилось, что всё ошибка. Да и забрали б мы нашего М.А. подобру-поздорову. Написал ему, что движемся в его сторону. Пусть не чувствует себя заброшенным.

Палаццо Вольтера, из которого мы его вещи вывозили – сказочный замок, растущий прямо из скалы. Узнаю Аполлона. Слава богу, уж все упаковано было, и мебель, и посуда, и ковры, и картины, а то б в неделю не управились. Все-таки Митя скряга. Если бы не я, грузчики чуть не в половину бы меньше получили. Но зато все (кроме Мити, разумеется) остались довольны. И работу сделали быстро и ничего не затеряли и не испортили.

18 октября 1910 года (понедельник)

В дороге забрасывали друг друга новостями. Фавориты у Вольтера сменились. Опальные Кики и маркиз были отправлены в Париж еще в сентябре. Доктор новый с ним путешествует, как-то по-новому его лечит. Но Митя считает, что А.Г. и так уж здоров и в лечении не нуждается. Дай-то бог! Теперь наш Вольтер дружен с оперной певицей, двумя певцами и молодым композитором. Меценатствует по обыкновению. Думается мне, к нашей «Кошке» интерес у него пропал. Какая там «Кошка», когда есть Ла Скала.

О том, что нас везет, Митя тоже не стал его предупреждать.

19 октября 1910 года (вторник)