Новые крылья

Чуть свет, не дождавшись моего пробуждения, мама и Таня отправились на квартиру О.И. готовиться. Я, проснувшись, сбегал забрать костюм, позавтракал, написал записку, попросил дворника отправить ее в гостиницу и стал переодеваться. В церкви ждал не долго. Народу было мало, знакомых никого. Наконец приехали и П.-С. с Анной, оба в хорошем настроении, по крайней мере, внешне. «Отчитали» нас, обвели вокруг аналоя. Всё. Женаты. Ничего для меня не изменилось. Ничего особенного не почувствовал. Гостей было немного, в основном мамины знакомые и родня «седьмая вода». Все скоро разъехались. Таня действительно распоряжается на Ольгиной квартире как полноправная хозяйка. Она сама нам с Анной отвела комнату, а отец заявил, что в гостинице пока поживет, что ему там удобнее. Анна рано легла отдыхать. Я пошел маму проведать, вдруг слышу: зазвонил телефон и кто-то пробежал топоча. Пока искал маму, слышал, что это Т. по телефону говорит, но что именно почти не разбирал, пока не оказался от нее так, близко, что нельзя было не слышать. И вот она говорит кому-то: «… дело даже не в том, что он мужчина, а я — нет, в конце концов, он живет такой жизнью, которая любую женщину бы устроила прекрасно… да … и я могла бы вполне, тем более что меня зовут. Да, я скажу ему. Надо сказать». Тут она увидела меня и замолчала. Я спросил, как к маме пройти. Она показала рукой и говорила в трубку только «да», пока я не ушел. Мама бедная плачет, жалуется, но за меня рада. Анна ей понравилась. Она очень сдала, после долгой разлуки перемена слишком очевидна. Я обнимал ее, гладил, утешал, а сам всё думал, как поступить так, чтобы и ей было хорошо. Таня стала с ней раздражительной, даже грубой. С дачи пропадала часто, не сказавшись. Конечно, мама уверена, что я могу, как старший брат повлиять на нее своими разговорами. Но я-то понимаю: какие уж тут разговоры. Но обещал, что буду уговаривать, а как было иначе?

Т., оказывается, и сама хотела со мной говорить. Но от тона ее и слов я прямо растерялся.

— Ты приданое уже получил?

— Приданое?!

— Ну, полагалось же за ней что-то? Вы как условились?

— Ни о каком приданом и речи не шло.

— Не верю. Хочешь сказать, у тебя совсем нет денег?

— Деньги есть немного. Остались от Вольтера. Тебе нужны? На что тебе?

— Не мне. Я и без твоих денег обойдусь. Но ты мог бы нанять для мамы кого-то, с кем можно было бы оставить ее. Сиделку, компаньонку.

— Оставить?!

— Ты уезжаешь. Я тоже.

— Ты?! Куда?

— Я тебе говорила уже вчера. Меня тоже зовут за границу. Раньше я отказывалась, но теперь передумала. В конце концов, у меня те же права, что и у тебя. И обязанности наши по отношению к матери равные.

Я пытался робко возразить:

— Тебе же еще учиться нужно.

— Я, может быть, там буду учиться. И потом другие страны — это прекрасный опыт. Сидя дома не научишься, тому, что узнаешь путешествуя. Разве ты сам не так поступаешь?

— Но с кем ты? Куда?

— Ольга Ильинична зовет меня к себе в Париж. Там и живописи учиться можно и медицине. Все расходы она берет на себя. Почему я должна отказываться?! Ты-то не упускаешь своих шансов.

Ну что тут скажешь, я обещал подумать, как с мамой поступить.

Всю ночь ворочался, мешал Анне. Наконец, она спросила, почему не сплю. Не хотел говорить, но она заставила. Я ожидал, что она поддержит меня, найдет поведение Тани возмутительным, предложит быть тверже с ней, заставить заботиться о маме. Отнюдь. Жена сказала, что мы сами должны позаботиться о маме. Она была ласкова со мной как никогда, как будто с ребенком, гладила меня по голове, успокаивала, заверяла, что всё обязательно устроится, пока я не заснул.

22 августа 1910 года (воскресенье)

Мне странно, когда о нас с А. говорят «новобрачные». Свою новобрачность я чувствовал недели две-три назад. А теперь мы, как будто, уже сто лет женаты. Я, признаться, побаивался, что после венчанья испугаюсь чего-нибудь или почувствую что-то такое, чего не чувствовал раньше и с чем не смогу мириться. Нет. Пока ничего.

С утра отправились с женой в гостиницу к П.-С., там позавтракали. Объявили ему, что задержимся еще в Петербурге. Разумеется, он не был доволен, но много не возражал. Ему нужно возвращаться домой, к своим делам в банке, а в Италию мы все равно без него поехали бы, да еще и поедем, задержка только ради мамы.

Весь день почти провели в гостинице. На улице душно, пыльно. Да и Анне с отцом нужно побыть вместе, пока он еще здесь. Ночевать уехали «к себе» в Ольгины апартаменты. Знала бы Ольга! Да может она и знает, у нее свой осведомитель.

23 августа 1910 года (понедельник)