Новые куклы Карабаса-Барабаса (СИ)

Карабас бросил на неё свирепый взгляд. – Что тебе, подлая кукла? – Синьор, а как же пьеса, которую вы поручили мне сочинить? Про куклоедов, синьор, про куклоедов! Мы ведь планировали с вами представить зрителю остросюжетную пьесу про куклоедов с кровищей, насилием, ужасами... Карабас, казалось, немного успокоился, услышав о насилии и кровище. Он опустил плеть. – И что, подлая кукла, ты хочешь сказать, что у тебя эта пьеса уже готова? – Готова, синьор, только я не могла её записать, ведь я не знаю азбуки. Карабас повернулся к гимнастам: – Ладно, фарфоровые головы, считайте, что вам повезло. Для меня очень важна моя новая пьеса, я отправляюсь слушать ей. Но вы должны в короткое время выучиться ходить по канату, иначе... Я даже ещё не придумал, что сделаю с вами тогда! А ты, – обратился он к Искре, – чёртова кукла, ступай в большой зал, да принеси мне бумагу и чернила, если мне понравится твоя пьеса, я её запишу. Пьесу про куклоедов пришлось сочинять экспромтом. Но это оказалось не сложно. Карабаса-Барабас устроился за большим круглым обеденным столом в большой комнате неподалёку от очага и писал, а Искра присела на большой булыжник у очага и принялась пересказывать то, что уже слышала от лисы Алисы и кота Базилио. Пьеса Искры, которую записывал Карабас, являлась, фактически плагиатом, кукла только вставляла от себя через каждых девять-десять реплик фразу вроде: “и кровь полилась рекой” или “голова куклы оказалась в зубастой пасти куклоеда” или “куклоед дробил тело куклы на мелкие черепки”. Карабасу явно нравились эти фразы. С его лица сошла бордовая краска гнева, только на щеках остался лёгкий румянец от удовольствия и глаза его довольно горели. Он записывал и записывал то, что говорила Искра и ни разу не перебил, видимо, оставшись довольным её версией пьесы. Через несколько часов пьеса была завершена. – Ну, всё, глупая кукла, – добродушно проговорил Карабас-Барабас, откладывая в сторону перо и довольно потирая перепачканные чернилами руки, – можешь идти ужинать и на покой. Завтра тебя ждёт очередной триумф на сцене! – добавил он и громко захохотал. – Иди, деточка! – добавил он, щёлкнув Искру по затылку. Каша на ужин была на этот раз не пригорелой – Искра очень доходчиво объяснила Принцу и Розе, как следует правильно её готовить. Но горе-кулинары слишком перестарались, когда её солили и есть это было невозможно. Куклы улеглись спать голодными. На завтрак каша оказалась недосоленной, но это было меньшее бедствие, кашу всегда можно было посолить из солонки. Но Искре не хотелось есть. Впереди предстоял выход на сцену, на всеобщее посмешище. Кукла так и не прикоснулась к еде и когда Карабас повёл её вместе с остальными куклами на театральную половину здания, принадлежавшего ему, ей казалось, что она шествует на свои собственные похороны. Первыми на сцену вышли Канарина и Кантато, которые обязаны были продемонстрировать публике свою новую песню, показать, что репертуар театра обновляется. Искра не слушала их. Она сидела на полу за кулисами, спрятав лицо в коленку правой ноги, и тихонько плакала. Следующим номером было выступление фокусника. И тут случился конфуз с беднягой Бамбарино. До этого он благополучно продемонстрировал фокусы, что придумал сам, Карабасу-Барабасу и тот одобрил их, найдя достаточно ловкими. Но на сцене оказалось всё иначе. Кое-кто из зрительного зала – какой-то чрезмерно зоркий зритель заметил, как Бамбарино прячет карту в рукав своего чёрного пиджачка и поднял скандал. Почтеннейшая публика засвистела, затопала ногами. Карабас, наблюдавший из-за кулис выступление кукол, взъярился. Он выскочил на сцену, поднял несчастного Бамбарино за волосы и утащил прочь – в жилое помещение, в большую комнату и там, разложив на скамеечке для ног, принялся пороть отчаянно верещавшего куклёнка. Но когда Бамбарино потерял сознание, Карабас не ощутил, что выплеснул свою злобу сполна. Он пребывал в бешенстве от того, что его выступление сорвано и из зрительского зала доносились возмущённые вопли: “Верните наши деньги! Мы платили не за халтуру!” – Я потеряю свои деньги?! – прорычал он. – Ну, погодите, фарфоровые головы! Сегодня вы будете пороты все! Все!!! Куклы заохали и принялись хвататься за головы, закрывать глаза ладошками. ” – Нет, я не переживу, если он пройдётся плетью и по мне, – подумала Искра, – тогда не стоит жить... Или можно ещё попробовать спасти представление”. Как сомнамбула, покачиваясь, она вышла на сцену. Махнула рукой побледневшим куклам-музыкантам, чтобы они заиграли лёгкую музыку. Оказавшись перед почтеннейшей публикой в своём заплатанном коротком платьишке, с вывернутыми ногами, она принялась делать реверансы, раскидывать ноги в разные стороны, пытаясь на них танцевать, садиться на шпагат. Свист и топот ног, возмущённые крики в зале сменились дружным оглушительным хохотом. Послышались голоса: ” Да это ж та самая кукла, что мы ждали! Посмотрите, посмотрите на её ноги! Что она ими вытворяет!” Последовали бурные аплодисменты. А куклы за кулисами уже мчались к Карабасу: – Синьор Карабаса, представление спасено! Искра на сцене, зрители смеются и хлопают в ладоши!