Новые куклы Карабаса-Барабаса (СИ)

Искра, как и ожидалось, должна была исполнять роль под картонной коробкой. – Лучше тебе не показываться публике во время спектакля, – рассудил Карабас. – Глупо тебе быть в роли жертвы. Иначе зрители будут умирать от смеха, а у меня серьёзная пьеса! Искра прятала улыбку: ей только это и было нужно. Лиса Алиса негодовала. Она считала, что Искра украла у неё идею, ведь это она, лиса, придумала куклоедов! Она пыталась жаловаться Карабасу на плагиат, но тот лишь хохотал: – Да я чихал, чья это идея! Всё равно на афише сценаристом и режиссёром буду представлен я! – он бил себя кулаком в грудь. Между репетициями пьесы куклам приходилось ещё и устраивать представления на сцене: Карабас не собирался терять ни время, ни деньги. Он снова и снова заставлял выходить на сцену Искру, требуя теперь, чтобы она не просто стояла там, а кривлялась, танцевала посмешнее, садилась на шпагат, делала реверансы, играла на лютне. Так проходили дни для кукол – тяжёлые, перегруженные, утомительные. Наконец, настал день, когда должен был состояться спектакль. Душа Искры трепетала: у неё снова появился шанс стать свободной! Если всё удастся, она доберётся до дядюшки Джоакино и расскажет, где находятся куклы и попросит спасти их. Ведь дядюшка Джоакино создал кукол, разве он не захочет спасти свои творения?

Спектакль начался. Карабас самолично за сценой грянул в духовую трубу так, как будто выводил похоронную мелодию.

Куклоеды поползли на сцену с грозными, насколько могли быть голоса кукол, криками: – Мы голодны! Мы голодны! Где здесь куклы? И снова заревела труба так, как будто возвещала апокалипсис. Сквозь картонные прорези глаз Искра взглянула в приумолкший зал. Зрители явно были впечатлены. Это было ей на руку. Значит, мало вероятно, что её кто-нибудь заметит, если она прокрадётся в конец сцены, выползет из-под коробки и проберётся в зал. “Куклоеды” метались по сцене, изображая бесноватые пляски под оглушительные звуки трубы. Искра также плясала, пробираясь к тому краю сцены, где находилась лестница, ведущая в зрительный зал. Когда она сделала это, она начала ждать – момента, когда “куклоеды” расступятся, чтобы дать выход куклам-“жертвам” и загородят её собой. Через прорези картонных глаз она смотрела, как вокруг неё появляется и замирает то один, то другой “куклоед”. И вот, на сцену один за другим начали появляться державшиеся за руки куклы, испуганно восклицавшие: – Страшно! Как же нам страшно!

Искра чуть приподняла картонный ящик и на животе поползла вниз по ступеням. Исподлобья она взглянула на зрителей: нет, никто не смотрел в её сторону, все были заворожены происходящим на сцене.

Она прокралась по-пластунски к скамейкам, на которых расселась публика и нырнула под одну из них. И двинулась дальше. К заветной двери. Там, у выхода, обычно сидел билетёр, но это был старичок, который, проверив билеты и убедившись, что зал набит битком, обычно засыпал у открытой двери. Мимо него можно было проскочить. Билетёр на самом деле спал, склонив голову на грудь. Искра поднялась на босые ноги и на цыпочках выбралась на крыльцо. Теперь надо бежать во все лопатки, куда глаза глядят... Но вдруг как из ниоткуда выскочила здоровенная чёрная собака и перегородила Искре путь. Кукла закричала и села на ступени. Собака разинула пасть – такую огромную, что, казалось, могла проглотить куклу целиком. И во рту у неё оказались железные зубы! Ужас окутал мозг Искры и она потеряла сознание. А собака, взяв куклу в железную пасть, понесла её в дом Карабаса-Барабаса.

====== Глава 33. Ты веришь мне, что я это сделаю? ======

Когда Искра очнулась, Карабас уже вальяжно развалился в кресле, закинув ногу на ногу, попивал из бокала вино и трепал чёрную шерсть на загривке огромной собаки, примостившейся у его ног. Кукла лежала в двух шагах от его громоздких сапог. Заметив, что кукла открыла глаза, он произнёс: