Новые мелодии печальных оркестров (сборник)

Одновременно Вэла захватил и другой порыв – не такой диковинный и не такой настоятельный, но в равной степени свойственный американцу: им овладело любопытство. На тот случай, если он сможет – ну, если жизнь когда-нибудь сложится так, что новая встреча с этой женщиной станет возможной, – должен же он хотя бы знать ее имя.

Вэл вскочил с места, взволнованно повернул ручку дверцы – и выпрыгнул из вагона. Кинув поклажу в камеру хранения, он помчался в американское консульство.

– Сегодня утром в гавань прибыла яхта, – торопливо обратился он к служащему, – американская яхта «Капер». Мне нужно узнать, кому она принадлежит.

– Минуточку, – отозвался служащий, бросив на Вэла странный взгляд. – Попробую выяснить.

Немного погодя (Вэлу показалось – прошла целая вечность) служащий вернулся.

– Так, подождите минуточку, – запинаясь, произнес он. – Мы… так-так, мы выясняем.

– Яхта прибыла?

– О да, тут все как надо. Во всяком случае, я так думаю. Подождите, пожалуйста, – сядьте вот в это кресло.

Следующие десять минут Вэл с нетерпением то и дело поглядывал на часы. Если дело затянется, поезд уйдет без него. Он нервно дернулся, словно хотел вскочить на ноги.

– Прошу вас, не волнуйтесь, – успокоил его служащий, быстро глянув на Вэла из-за конторки. – Посидите спокойно, пожалуйста.

Вэл недоуменно воззрился на служащего. Не все ли равно чиновнику, будет он ждать или нет?

– Я опоздаю на поезд, – воскликнул он. – Простите, что доставил вам столько хлопот…

– Прошу вас, посидите, пожалуйста! Мы будем только рады исполнить свой долг. Видите ли, мы ждали, что вы к нам обратитесь, уже… да-да, уже три года.

Вэл вскочил с кресла и гневно нахлобучил шляпу на голову:

– Почему же вы сразу мне об этом не сказали?

– Потому что должны были связаться с нашим… с нашим клиентом. Прошу вас, не уходите! Уже – ах да, уже слишком поздно.

Вэл обернулся. В дверном проеме, на фоне солнечного сияния, возникла какая-то стройная женщина: ее темные испуганные глаза сияли.

– Как…

Вэл раскрыл рот, но продолжить фразу не смог. Женщина шагнула к нему:

– Я… – Она беспомощно смотрела на него, и глаза у нее наполнились слезами. – Я только хотела с вами поздороваться, – пробормотала она. – Я три года приезжала сюда, потому что хотела с вами поздороваться.

Вэл по-прежнему не мог сказать ни слова.

– Могли бы и ответить, – нетерпеливо бросила женщина. – Могли бы и ответить, а то я уже начала думать, что вас убили на войне. – Она обратилась к служащему: – Представьте же нас друг другу скорее! Неужели не видите, что я не могу поздороваться с человеком, раз мы оба не знаем, как нас зовут?

Разумеется, есть все основания с недоверием относиться к международным бракам. Согласно американской традиции, все они кончаются одинаково плохо, и мы приучены читать заголовки вроде следующих: «Предлагаю Корону в Обмен на Настоящую Американскую Любовь, Заявляет Герцогиня» или «Нищему Графу Предъявлено Обвинение в Истязании Супруги Родом из Толидо». Заголовки иного рода никогда не публикуются – кому захотелось бы прочесть следующее: «Замок – Это Любовное Гнездышко, Утверждает Бывшая Первая Красавица Джорджии» или «Герцог и Дочь Мясного Магната празднуют Золотую Свадьбу»?

До сих пор в главных новостях о молодой семье Ростовых не появилось ни слова. Князь Вэл слишком занят: он держит парк таксомоторов серебристо-лунного цвета, пользующихся большим успехом благодаря его недюжинным способностям, и для интервьюеров у него просто не находится времени. Он и его супруга покидают Нью-Йорк только раз в год, но когда яхта «Капер» ночью в середине апреля прибывает в каннскую гавань, один из лодочников по-прежнему радостно ее приветствует.

1925

Форс Мартин-Джонс и пр-нц Уэ-ский

I

Однажды апрельским утром в нью-йоркскую гавань плавно проскользнул корабль «Маджестик». Он обнюхался по дороге с местными буксирами и поспешавшими черепашьим шагом паромами, подмигнул какой-то молодой, кричаще разукрашенной яхте и недовольным свистком велел убраться с пути судну, перевозившему скот. Потом суетливо, как устраивается на стуле дородная дама, пристал к собственному причалу и самодовольно объявил, что прибыл сию минуту из Шербура и Саутгемптона, неся на борту самую лучшую в мире публику.

Самая лучшая в мире публика стояла на палубе и по-идиотски махала своим бедным родственникам, которые стояли на пристани в ожидании перчаток из Парижа. Вскоре «Маджестик» при помощи большого тобоггана соединили с Североамериканским континентом, и корабль принялся извергать из себя лучшую в мире публику, каковую, как оказалось, составляли Глория Свенсон [5], два закупщика от «Лорд энд Тейлор», министр финансов из Граустарка с предложением консолидации долга и африканский царек, который всю зиму спал и видел где-нибудь высадиться и ужасно страдал от морской болезни.

Когда на пристань хлынул поток пассажиров, фотографы увлеченно защелкали затворами. Радостными кликами была встречена пара носилок с двумя обитателями Среднего Запада, которые прошедшей ночью упились до белой горячки.