Новые мелодии печальных оркестров

Следя за обществом краем глаза, Хуан потихоньку, но целеустремленно направился к воротцам, которые вели к дороге. Когда чей-то мужской голос небрежно его окликнул: «Уходишь?» – он, как бы через силу кивнув, ответил: «Да, мне пора». Очутившись за заслоном припаркованных автомобилей, он даже припустил рысцой, но под удивленными взглядами водителей сбавил шаг. До дома Чандлеров было полторы мили, день стоял знойный, однако Хуан упорно брел вперед, чтобы Ноуэл, покинув друзей («вместе с этим типом», – горько думал он), его не настигла. Это было бы выше его сил.

Сзади послышался гул мотора. Хуан тотчас метнулся на обочину и спрятался за первой попавшейся живой изгородью. Машина оказалась чужой, но теперь он, постоянно высматривая пригодное для себя убежище, шагал быстро, а лишенные укрытий пространства преодолевал бегом.

Дом тетушки уже был виден, когда это все-таки произошло.

Распаренный и взъерошенный, он едва успел прижаться грудью к стволу дерева, и тут мимо него промчался спортивный автомобиль Ноуэл, за рулем которого сидел высокий незнакомец. Хуан, выйдя из засады, проводил их глазами. Потом, слепой от пота и горя, двинулся дальше к дому.

IV

За обедом тетушка Кора пристально всматривалась в Хуана.

– Что-то случилось? – спросила она. – На пляже что-то вышло не так?

– Да нет, что вы! – воскликнул Хуан с наигранным удивлением. – Почему вы так решили?

– Вид у тебя какой-то странный. Подумала, уж не поссорился ли ты с этой девчушкой Гарно.

Тетушку Кору Хуан был готов растерзать.

– Вовсе нет.

– Ты стараешься напрочь выбросить ее из головы, – продолжала тетушка Кора.

– Что вы хотите этим сказать? – Хуана даже передернуло: о чем речь, он понял как нельзя лучше.

– Напрочь выбросить из головы Ноуэл Гарно. Тебе с ней не по пути. – (Лицо у Хуана пылало. Язык ему не повиновался.) – Говорю тебе по доброте душевной. На твоем месте о Ноуэл Гарно всерьез нечего и думать.

Подспудный смысл сказанного тетушкой Корой ранил Хуана сильнее слов. Еще бы, он и сам прекрасно уяснил, что никак не годится для Ноуэл – и что если в Акроне он мог вызывать симпатию, для Калпеппер-Бэя этого было мало. К нему пришло (как и ко всем юношам в схожей ситуации) осознание того, что за всякий успех (а его мать этот визит к тетушке Коре считала успехом) нужно платить болезненную для самолюбия цену. Однако жестокость мира, допускающего столь нестерпимое положение дел, оставалась за гранью его разумения. Разум отвергал это безоговорочно, как отвергал словарное обозначение трех пятнышек на щеке. Хуану хотелось избавиться, скрыться, очутиться дома. Он твердо вознамерился уехать завтра же, но после этого тяжелого разговора решил объявить об отъезде только вечером.

После обеда Хуан взял в библиотеке детективный роман и поднялся к себе наверх – почитать в постели. Одолел книгу к четырем часам и спустился вниз – взять другую. Тетушка Кора накрывала на веранде три чайных столика.

– Я думала, ты в клубе! – воскликнула она удивленно. – Была уверена, что ты ушел в клуб.

– Устал, – ответил Хуан. – Вздумал вот почитать.

– Устал! – вскричала тетушка Кора. – В твои-то годы! Тебе нужно играть на свежем воздухе в гольф – тогда и прыщ на щеке не вскочил бы. – (Хуан скривился: его эксперименты с черной мазью привели к тому, что от раздражения прыщ горел огнем.) – А не валяться с книжкой в такой день!

– У меня нет клюшек, – поспешно ответил Хуан.

– Мистер Холиуок сказал, что ты можешь воспользоваться клюшками его брата. Он предупредил старшего кедди. Беги, не задерживайся. Там бывает много молодых гольферов. А то я начинаю думать, ты совсем заскучал.

Страдая, Хуан представил себе, как он слоняется по площадке в одиночестве – и тут вдруг появляется Ноуэл. Ему вовсе не хотелось снова увидеться с Ноуэл – разве что опять в Монтане, в тот прекрасный день, когда она подойдет к нему со словами: «Хуан, я никогда не думала – и даже вообразить не могла, какова твоя любовь».

Неожиданно он вспомнил, что Ноуэл отправилась до вечера в Бостон. На площадке ее не будет. У Хуана сразу отлегло от сердца: играть в одиночестве не придется.

Старший кедди неодобрительно взглянул на его гостевую карточку, и Хуан нервно заплатил за полдюжины мячей по доллару каждый в попытке нейтрализовать почудившуюся ему враждебность. На первой метке он огляделся по сторонам. Шел уже пятый час, и вблизи никого не было, кроме двух пожилых мужчин, которые практиковали броски с верхушки небольшого холма. Нацелившись на мяч, Хуан услышал, как кто-то остановился позади него, и он вздохнул с облегчением, когда резким ударом направил мяч на расстояние в полторы сотни ярдов.

– Играете в одиночестве?

Хуан оглянулся. Плотный мужчина лет пятидесяти, крупнолицый, с высоким лбом, широкой верхней губой и выпирающей челюстью вытаскивал клюшку из туго набитого мешка.

– Ну, в общем, да.

– Не возражаете, если я присоединюсь?

– Нисколько.