Новые мифы мегаполиса (Антология)

Но до чего же зыбка земля под нашими ногами… Вот вам ребёнок, недоверчивый до крайности. Девочка, ждущая от взрослых только гадостей. И оказалось — достаточно сказать, что ты её брат, чтоб она пошла с тобой куда угодно. Отчаяние и надежда двигают людьми, приводя кого-то к гибели, а кого-то к спасению… Так куда герой этого рассказа ведёт маленькую жертву?

Всего лишь к себе домой.

Дальнейшее — в тумане.

Предстоит каким-то образом легализовать барышню, изводит он себя тоскливыми думами. Временно прописать, в школу определить. Логопеда найти… И всё — на обмане, иначе никак. С детдомом не свяжешься, опеку не оформишь. Проблемы, проблемы… Мать убедить — ох, проблема! А также скрывать собственную мать от Птахи — сколько удастся… Дурдом!

И ещё — как быть с дипломом?

Похоже, кругом задница. Новая зыбучка. Единственное, что он реально может сделать, это почистить её любимый бубенчик, вернув талисману голос…

А Мотылькова, впорхнувшая в жизнь молодого человека, наоборот, ни о чём особенном не думает; она просто счастлива. Знала, что брат придёт, — и он пришёл. Брат был заперт, но она выпустила его. Это случилось ночью, совсем недавно. Он бился в закрытые ворота, пачкая руки грязью, пытался открыть их маленьким смешным ключом, плакал и ругался… она нашла в воротах дверцу и открыла. Всё — для него. И пусть её утром побили за то, что она кричала во сне. Она-то знала — никакой это был не сон!

Сейчас Мотылькова жалеет об одном: что её не видят детдомовские.

Во рту — вкус шоколада. До сих пор.

…Проходя мимо открытого дворика, отделённого от улицы лишь газоном и железной изгородью, он замечает большую благоустроенную песочницу с домиком в форме ракеты. Малыши копошатся в песке, ссорятся из-за игрушек. Кто-то, наоборот, объединяется в строительные бригады — строят замки и города.

На песке…

Молодой человек застывает, загипнотизированный этой картиной.

Родители — идиоты! Ничего не понимают. Слепо доверяют — чему? Ведь в любую минуту, в любую секунду…

Земля под ногами вздрагивает, как спина гигантского животного, как панцирь черепахи, на которой стоит мир. Страшная трещина бежит по асфальту. Упасть на четвереньки, закрывая собой сестру… он справляется с паникой. Это разум дал трещину, а вовсе не старый асфальт, изуродованный давними морщинами. Просто трамвай прошёл. Просто метро в глубине напомнило о себе; а может, где-то обрушили дом, назначенный на снос.

Барсуков опускается на корточки и разворачивает девочку к себе. Руки его дрожат.

— Прости меня, — произносит он сквозь спазмы в горле.

Прости и помилуй, зачем-то добавляет он мысленно. Прости и помилуй меня, грешного…

Она вдруг целует брата в ухо. Неловко и быстро, как птичка клюнула. Он отшатывается.

— Ты чего?

— Ты хороший.

— Не делай так больше.

Она смотрит долгим взглядом на детскую площадку и бормочет:

— Жизнь удалась… Элита чёртова…

Он цепенеет. Не знает, как реагировать… что спросить… Спрашивает она — забрасывает его милыми детскими вопросами:

— А где твоя, ну, эта… на голове… — показывает, как надевают кепку. — А чего ты тогда плакал? «Это — всё. Не могу больше…» А что такое элита? Не плачь, пожалуйста! Я это… тут… смотри… вот…

И пока изумление в его глазах сменяется пониманием, а понимание — ужасом, она, хихикая, достаёт из куртки ту тысячу, которую незаметно увела из кармана зловредного мента.

2009

Олег Дивов Черные тени Страны Советов