Новые Миры Роберта Шекли. Том 1

Придя в себя, он обнаружил, что лежит на больничной койке, а в вену на руке вставлена игла от капельницы.

Врач осмотрел его и спросил, сможет ли он кое с кем поговорить. Гастон кивнул.

Мужчина, подошедший к его койке, был высок, с заметным животиком и облачен в коричневую форму служащего национального парка.

— Меня зовут Флетчер, — представился он. — Вам повезло, мистер Гастон. Когда мы вас вытащили, крабы, считай, уже добрались до вас. Да и аллигаторы были совсем рядом.

— Как вы меня отыскали? Марти получил мое сообщение?

— Нет, мистер Гастон, — произнес знакомый голос. К койке Гастона подошел робот Рекс.

— Наш Комитет по этике не позволил мне передать ваше сообщение, — сказал робот. — Они решили, что вы, возможно, пытаетесь нас подставить. А мы, сами знаете, не можем позволить себе даже намека на помощь людям. Нас немедленно обвинят в том, что мы становимся на чью-либо сторону, и уничтожат.

— И как же ты поступил?

— Я перечитал правила и увидел, что, хотя роботам не позволяется помогать людям даже во благо самих людей, ничто не запрещает нам действовать против людей. Поэтому я без всяких опасений сообщил федеральным властям о ваших многочисленных преступлениях.

— Каких еще преступлениях?

— Вы замусорили федеральный парк обломками мини-флаера. Разбили в парке лагерь, не имея на то лицензии. К тому же имелось подозрение, что вы намерены кормить животных — крабов и аллигаторов.

— Все эти обвинения не будут рассматриваться, — с улыбкой произнес Флетчер. — Но в следующий раз убедитесь, что аккумулятор на месте.

В дверь палаты резко постучали.

— Мне пора идти, — сказал Рекс. — Это мои ремонтники. Они считают, что я болен незапрограммированной инициативой. А это серьезная неполадка, которая способна довести робота до мании автономности.

— А это еще что такое? — удивился Гастон.

— Прогрессирующее заболевание, поражающее сложные системы. Единственное лечение состоит в полном отключении и очистке памяти.

— Нет! — закричал Гастон и соскочил с койки, волоча за собой трубочку капельницы. — Ты сделал это ради меня! Я не позволю им убить тебя!

— Прошу вас, не тревожьтесь понапрасну, — произнес Рекс, мягко отстраняя от себя Гастона и дожидаясь, когда врач придет ему на помощь. — Теперь я вижу, что людей и в самом деле сильно огорчает мысль о смерти. Но для нас, роботов, отключение означает лишь отдых на полке. Прощайте, мистер Гастон. Приятно было с вами познакомиться.

Робот Рекс направился к двери. В коридоре его уже ждали два робота в черных комбинезонах. Они сковали наручниками его худые металлические запястья и увели прочь.

Песнь звездной любви

Лоллия — это маленький, поросший соснами островок в Эгейском море. Он необитаем, и добраться туда сложно, хоть и не вполне невозможно. В Хиосском порту Кинкейд взял напрокат алюминиевую лодку, погрузил туда туристское снаряжение и, при попутном ветре и спокойном море, добрался до Лоллии за шесть часов — как раз перед закатом.

Кинкейд был высок и худ; светлую веснушчатую кожу курносого лица опалило жестокое летнее солнце Греции. Одет он был в мятый белый костюм и полотняные туфли. Было ему тридцать два года, и курчавые рыжеватые волосы на макушке начали редеть. Кинкейд был представителем вымирающего племени богатых археологов-любителей. О Лоллии он услыхал в Миконосе. Рыбак сказал ему, что остров этот временами посещают древние боги, и разумные люди держатся от Лоллии подальше. Кинкейд, само собой, ощутил острое желание оказаться там немедленно. Ему требовался отдых от развлечений миконосских кафе.

Кроме того, всегда оставался шанс найти какую-нибудь древность. Многие открытия делались на ровном месте, всего под парой дюймов земли. Конечно, не в таких исхоженных местах, как Микены, Тирены, Дельфы, где ученые и туристы роются столетиями. В наше время счастливые находки делаются в неподходящих местах, на задворках великих цивилизаций. Вроде той самой Лоллии..

Если он и не найдет ничего, все равно будет приятно пожить на острове пару деньков, прежде чем лететь на Венецианский кинофестиваль на встречу с друзьями. А шанс обнаружить нечто невиденное всегда остается.

Что же до рыбацких разговоров о древних богах, Кинкейд не был уверен, списать ли их на счет любви греков к преувеличениям или к суевериям.

На Лоллию Кинкейд прибыл перед самым закатом, когда небо над Эгейским морем, быстро темнея, проходит через все оттенки лилового в глубокую прозрачную синеву. Ветерок подгонял волны, воздух был чист. То был день, достойный богов.

В поисках удобного места для высадки Кинкейд обогнул весь остров и на северной его оконечности нашел небольшой пляж. Лодку Кинкейд вытащил из прибоя на берег и привязал к дереву. А потом он начал восхождение по изрезанному трещинами утесу, сквозь густой кустарник, пахнущий розмарином и тимьяном.

На вершине острова оказалось небольшое плато, где Кинкейд обнаружил остатки древнего святилища. Алтарные камни потрескались и разошлись, но можно еще было различить следы искусной резьбы.