Новые миры взамен старых

Поскольку до приезда в Германию мы с Ириной не приобрели достаточное количество райземарок, мы отправились в компанию "Американ Экспресс", чтобы попытаться раздобыть данным способом ежедневную норму в размере пятидесяти единиц этой валюты на каждого. Правда, у нас к этому моменту все наличные уже закончились – не осталось ни одной жалкой марочки, хотя в моём поясе для денег была припрятана приличная пачка дорожных чеков. Всего за день до этого мы подписали одно из тех стандартных писем с заказом райземарок, что "Американ Экспресс" направляет столь великодушным амстердамским банкирам, и надеялись, что желаемое уже будет ждать нас в офисе по указанной цене в двадцать девять с половиной центов. Я тоже поддался этому заразительно приятному чувству, что, должно быть, кого-то дурачу.

Однако, несмотря на это, я шествовал в мрачном молчании. Ибо нет ничего более удручающего, чем сталкиваться с проблемой обмена денег в стране с валютой, привязанной к золоту, когда там, откуда ты родом, это не так. Любой, кто верит, что наш доллар – это доллар, а не шестьдесят центов, должен увидеть, как американцы соперничают с посетителями "Стены плача", когда с подвыванием жалуются на цены в Германии, которая до сих пор считает, что у неё золотой стандарт, хотя у нас хранится половина золота в мире, а там его и вовсе нет.

Мы уже шли по Унтер-ден-Линден, когда я вдруг случайно заметил гигантскую модель серебристого трёхмоторного самолёта, ярко сиявшую в большой витрине. На ней красовалась надпись "Дерулюфт". А над дверью висела знакомая вывеска, выведенная красными буквами: "Интурист". Мы оба сразу остановились, дабы полюбоваться на большую птицу.

"По-моему, выглядит неплохо, – задумчиво сказал я Ирине. – Как насчёт того, чтобы куда-нибудь слетать? Давай бросим Рейн и твои застёгнутые вокруг талии надувные каноэ и полетим в Ленинград".

"Полетим в Россию? Так далеко? Нет уж, спасибо, я бы лучше поехала поездом".

Тем не менее я стал полегоньку подталкивать её к двери. И вот мы оказались внутри.

За видавшим виды письменным столом, на коем уместились стопки покрытых странными иероглифами бумаг, русская пишущая машинка и две модели одномоторных советских самолётов, сидел мистер Ницше, любезный и обходительный представитель Дойч-Руссише Люфтфекиес34 – "Дерулюфт".

"Да, почему бы не слетать в Ленинград? – одобрительно повторил он после того, как мы представились. – Это всего лишь десятичасовой перелёт, в то время как на поезде ваш путь займёт не меньше сорока восьми часов, а то и все пятьдесят. И это не только намного быстрее, но и чище: ни пыли, ни копоти, ни дыма от паровоза – а вы прекрасно знаете, каково это летом! Абсолютно ужасно!" Он состроил брезгливую гримасу и наглядным жестом презрительно отряхнул рукава сюртука.

"Но с нами, – продолжил он, сразу оживившись, – вы получите прекрасный вид с высоты птичьего полёта на всю местность от Берлина до Ленинграда. Вы только подумайте об этом! Что за дивный способ путешествовать, что за способ!" И, склонив голову набок, он ободряюще нам улыбнулся.

Однако, увидев, что Ирина не выглядит впечатлённой, он переключил всё своё внимание на неё. "Тогда вы станете не только первой на возвращение, но и первой на полёт назад", – внушительно добавил он.

Что за продавец!

Но всё же она не была уверена, что это такая уж хорошая идея.

"Погодите минутку, – осторожно заметила она. – Я ненавижу высоту, и у меня кружится голова на верхушках колоколен и небоскрёбов. Мой первый полёт и сразу десять часов в вышине! Не слишком ли это много для начинающей?"

"Вовсе нет, вовсе нет, – успокаивающе заверил мистер Ницше. – Вы даже не заметите, как взлетите, ведь движение такое мягкое, такое приятное. Это немного похоже, ну, дайте-ка подумать … о, да, на лёгкую океанскую качку".

Это был промах. "Лёгкая океанская качка" не являлась тем, на что купилась бы Ирина.

"Или на катание на качелях, – поспешно поправился он, осознав, какую оплошность допустил. – Вверх-вниз, вверх-вниз, вот и всё". И он грациозно помахал руками, совершив ими плавные и широкие движения.

"О, и это точно всё?" – горько произнесла она.

Много шума из ничего! Можно подумать, что мы были пионерами полётов, готовыми проложить новый маршрут. Эдакая семейная пара Блерио35, собиравшаяся впервые перелететь Ла-Манш. "Тебе уже давно следовало полетать, ведь ты, наверное, единственная женщина в мире, которая до сих пор этого не сделала", – строго сказал ей я.

"Ничего страшного, пожалуйста, не торопите её, позвольте ей спокойно всё обдумать", – вмешался со своей примирительной улыбкой мистер Ницше, а затем, ободряюще кивнув Ирине, добавил, что он даже не сомневается, что мы скоро вернёмся и закажем билеты.

Однако этого ему показалось мало, и он искренне посоветовал оставить ему наши паспорта. Ведь в том случае, если мы, решив покинуть Берлин, всё-таки будем готовы вылететь в Россию, было бы неплохо получить латвийскую, литовскую и эстонскую визы, дабы мы могли "отбыть спешно, если захотим".