Новые мученики российские

Церковь была на окраине и народ мог собираться туда без особого опасения. Собирались отовсюду. Сам Владыка приезжал издалека на извозчике: в районе храма не нашлось никого, кто согласился бы принять архиерея. На другом конце города, за пять километров, нашелся церковный человек, пустивший к себе Владыку.

За время служения Владыки Александра на Лысой горе предложено было принять для совершения служб в Николаевский храм живоцерковников, так, чтобы одно воскресенье служил Владыка Александр, а другое — живцы. Народ пришел в страшное возбуждение: готовы были кольями встретить пришельцев. Владыка удержал от эксцессов. — Дадим им место, — увещевал он. Предложено было живистам совершать службы в одном из приделов, с тем, чтобы он был отделен стеной от остального храма, с вторым приделом. Начальство наложило запрет на такое решение: фундамент не выдержит возведения стены. Составлен был, однако проект, который обеспечивал фундамент от повреждения — и в одну неделю стена оказалась сооруженной. Живцы образовали «сороковку» — никого, кроме этих 40 организаторов живо-церковного прихода, никогда на службах не бывало, хотя там было и духовенство и прекрасный хор, который из каких-то источников получал жалованье.

А в самом Николаевском храме бывало столько народа, что причащение продолжалось по несколько часов, пока народ, подходящий к чаше, пел «Тело Христово приимите..» Исповедь, конечно, была общей — при таком количестве исповедников. А только кончалось причащение — в пять часов вечера, — надо было до вечерни совершить несколько десятков крещений; восемьдесят, девяносто, до ста двадцати. И тут, конечно, крещение совершалось общее. Приезжал народ с далеких мест и терпеливо простаивал долгие, долгие службы. А какой подъем царил на них — передать нельзя, какое пение — забыть нельзя. Владыка умел вдохновлять пение от всего сердца. Бывало, говорить он, когда обычным порядком поют «Подай Господи»: — да, ведь так и человека не станете просить, чтобы он подал, разве так холодно просят? — пойте все! И когда тысячная толпа едиными устами, единым сердцем начинала петь — такая молитва звучала в храме, о которой здесь, заграницей, и малого понятия не имеют.

Показательно, что Владыка Александр (так же, как быший до него в Харькове, и переехавший потом в Киев митрополит Константин) не поминали никогда митроп. Сергия. Поминали «Восточных Патриархов» и местного Владыку — митроп. Константина или архиеп. Александра. Все понимали в чем дело. Если же кто по незнанию или лукавству, спрашивал Владыку, почему не поминается митроп. Сергий, он неизменно отвечал: «не можем мы его поминать, нет у нас связи с ним».

Не минула общая судьба стоятелей за правду Церковную и Владыку Александра. Он чувствовал это, просил своих духовных чад не унывать: что бы дальше ни было — держитесь, крепитесь. Близким он говорил, что он — последний архиерей на юге России.

Однажды он был схвачен и посажен в Холодногорскую тюрьму. Это было великим событием в жизни тюрьмы, когда привели его — высокого семидесятилетнего старца: с почтением встречен он был сидельцами. Не долго он пробыл в заключении: кончилась там его жизнь. Как? — Один Господь знает. Это осталось тайной для его духовных чад.

В городской судебно-медицинский морг Харькова был привезен из корпуса неизлечимых больных колонии НКВД на Каченовке, под городом, труп старика, совершенно голый, только с номером на ноге и с документом, в котором указана была фамилия — Петровский, с предписанием похоронить. Доктор, бывший иподиакон, и привратник, дежуривший у ворот, архимандрит, получивший здесь работу, сразу же опознали Владыку Александра. Он был остриженный и обритый, но его величественный вид отличил бы его из сотни трупов, обычно жалких в своей наготе. Но вдруг было получено из тюрьмы предписание — труп Петровского немедленно возвратить, так как он был послан по ошибке. Перевязавши номер с тела Владыки на тело одного безроднаго, отправили последнего с документом Петровского в тюрьму. А Владыку одели в архиерейское облачение и о. архимандрит, который всегда, служа при морге, отпевал всех попадавших сюда, отпел и Владыку. Ранним утром вывозили гроб Владыки Александра из двора морга, но вся улица оказалась запруженной народом, по преимуществу сверкая белыми косынками сестер Козельщанского монастыря.

С плачем, с крестным знамением, опускаясь на колени, встретила толпа повозку с гробом. Возчик быстро погнал лошадей. Нельзя было не бояться такого обнаружения секретных похорон.

Владыка был похоронен за Холодной горой, на кладбище села Зелютина.

Это было осенью 1939 года. Могила его стала предметом почитания. На следующую осень — поминали годовщину.

После ареста Владыки службы продолжались.