Новые небеса (СИ)

   Эрмин покрутил тембр. Здешние клори звучали тускло -- может, потому что напрокат выдавали не самые лучшие. Середина еще ничего, а басы глухие, верхов же вовсе не слышно. Однако кое-как ему удалось добиться приемлемого звучания.

   Эрмин заиграл свою же собственную "Песню камня". Тьен пытался на нее положить слова, но так и не успел закончить, погиб, и было это полгода назад. С тех пор их группе не везло -- Сэни вышла замуж и уехала в Шари-Пал, поэтов таких, как Тьен, найти не просто... Хотя Эрмина уже некоторые приглашали, даже обещали устроить перевод в другую часть, такие клористы, как он, тоже не часто рождаются.

   Пальцы слушались. Выходили иногда огрехи, которые Эрмин хорошо слышал, но не заострял на них внимания, не дергался -- ничего, все отработаем, но ведь вот льется из-под пальцев мелодия, и мир становится таким, каким должен быть; а потом музыка незаметно изменилась, стала жестче, страшнее, боль вливалась в нее, раздирала мелодию, визжала на высоких частотах и сваливалась вниз, разрешаясь глухим недоумением... Эрмин, тяжело дыша, оборвал игру. Пальцы не выдерживают. И еще что-то. Надо поиграть старое, гаммы поиграть, что ли, успокоиться...

   - Потрясно, - произнес тихий голос рядом с ним.

   Эрмин вздрогнул, повернулся. Гэйн! Не заметил даже, что в зал кто-то вошел. Глухарь на току... Только теперь он с ужасом и стыдом осознал, что по щекам катятся слезы. Шендак, неконтролируемая реакция. Раньше такое случалось, но очень редко. Дорвался до музыки наконец, что ли?

   Он вытер лицо тыльной стороной ладони.

   Это была девчонка из интерната. Квиссанского возраста. Странная девчонка. Тонкая, будто прозрачная, белая, глаза -- напряженно-летящие. Он таких никогда не видел.

   - Ты так здорово играешь, - сказала она.

   - Ты из интерната? - спросил он.

   - Да. Я никогда не слышала, чтобы так... Ты дейтрин? Про тебя у нас болтали... ты пленный, да?

   - Уже, наверное, нет, - криво усмехнулся он, - но я дейтрин, да.

   Кели чувствовала себя странно. Шла рядом с темноволосым чужаком, говорящим с акцентом -- но привычного отторжения не было. Было интересно. Эрмин, сказал он, его зовут. Красивое имя. И сам он, если разобраться, симпатичный. Хотя и черный -- но ведь это даже красиво, оказывается. Интересно. Блондинов-то вокруг полно.

   Кели предложила ему показать студию в интернате. Эрмин сильно заинтересовался. Ясно, что он хороший музыкант, настоящий. В сто раз лучше Ланси. Кели просто обожгло, когда она услышала -- за дверью -- как он играет. Вот такие они, значит, живые гэйны.

   - Ты гэйн? - тихонько спросила она. Эрмин посмотрел на нее и кивнул.

   От левого уголка губ к подбородку тянулся заживающий розоватый шрам. И еще один, белый, давно затянувшийся, над бровью. Клори, сложенный в чехол, болтался на плече.

   - Не знаю только, можно ли мне в интернат, - сказал он озабоченно.

   - Почему же нельзя? Этот... другой из контингента Б -- он везде ходит.

   Они вошли в переход, Эрмин крутил головой, разглядывая вьющийся зеленый полог, притопывал по гелевому покрытию. Ему все было в новинку, Кели это смешило. Миновали нишу с кожаными диванами -- там как раз расселась компания старшеклассников. Кели из них знала только одного, по кличке Тур -- 18-летний парень был уже на грани списания, среди ее друзей пользовался дурной славой. Говорили, что он и его шобла давно сидят на запрещенном кегеле и подрабатывают продажей... Парни загоготали, Кели даже не разобрала, в их ли адрес. Ей было все равно. Казалось, начинается что-то безумно интересное. Ей было ужасно интересно с этим дейтрином. И хорошо бы он еще сыграл что-нибудь... Может, попросить, чтобы он научил ее играть как следует? Кели все не оставляла мечты о собственной рейк-группе...

   Она подергала дверь студии.

   - Ой, извини, я даже не сообразила. Сегодня же выходной у них. А так они не открывают.

   - Ладно, сходим завтра, - сказал Эрмин с акцентом, к которому она начала уже привыкать, - а интересно тут у вас. Я хоть интернат посмотрел. А где вы живете?

   - Хочешь -- покажу? - обрадовалась она.

   Эрмин с интересом осмотрелся в ее комнатке. Но без особого удивления. Вгляделся в самодельный плакат с физиономией Ликана. Спросил, кто это. Кели объяснила.

   - Надо же. Послушать бы...

   - Да запросто, - Кели воткнула флешку в аудиопорт компа. Эрмин сел, вслушиваясь в мелодию, чуть склонив голову. Кели -- напротив него, напряженно сжав скрещенные в замок пальцы.

   Я грею руки чужим,

   Но про свои позабыл,

   Но обморозив чуть-чуть,

   Я как волчонок завыл,

   Чужие руки и плоть,

   Чужие злые глаза,

   Чужой ненужный покой,

   Моя здесь только звезда...

   В некоторых местах Эрмин чуть морщился, но в целом слушал внимательно. Потом сказал.

   - Очень выигрышный текст. Можно и лучше сделать.

   - Ты лучше играешь, - признала Кели. Эрмин чуть улыбнулся.

   - Я не привык к вашим инструментам. У нас двенадцать струн. И вообще...

   - Кофе хочешь? - спросила Кели.

   - Давай. У тебя и кофе можно сделать?

   - У меня тут кипятильник есть. Можно растворимый, ничего?

   - У нас вообще кофе мало. С Тримы иногда завозят немного... Я раз в жизни пробовал. В распределителе никогда не бывает.