Новые небеса

   В-третьих, Ивик просто с любопытством разглядывала народ. Дарайский народ. Забавно, что все они белокурые. Это красиво, приятно. И уже не кажутся на одно лицо, хотя и похожи, конечно, по типу. Детишки -- маленькие, беленькие, как ангелочки; девушки и дамы-блондинки, все натуральные, не крашенные; статные белокурые красавцы-мужчины. Может, завести роман с каким-нибудь дарайцем, подумала Ивик. Тьфу ты, совсем уже докатилась! Полный разврат в голове. Но ведь правда, какие красавцы! Все сплошь высокие, мощные... правда, у большинства эта мощь явно от излишества жировой ткани, а не мышечной. Но все равно. От природы, то есть от генного манипулирования и евгеники, фигуры у них -- одно загляденье, крепкие, широкоплечие. Светлые волосы и глаза. Приятно было бы пройтись с таким по улице, посидеть в кафе. Приятно и лестно. Ивик бы хорошо смотрелась с таким красавцем... вон хоть с тем, в зеленом свитере. Или голубоглазым парнем с яркими пакетами в руках... кстати, из одного пакета торчит газетка... Ивик пригляделась -- нет, не "Курьер". А жаль... Идиотка, одернула она себя. Ты что, уже готова лечь в постель с кем попало? А ведь у них тут никаких заигрываний, никакого флирта "просто так" не бывает. Флирт они воспринимают однозначно, даже самый невинный -- ты хочешь с ними переспать.

   Так низко она все же не пала! Никакие разочарования в церковном опыте, никакие проблемы с духовностью или с обрядами все же не должны доводить до того, чтобы грешить напропалую. Мы же все-таки христиане. Этим и отличаемся от дарайцев. Если жить как попало, не задумываясь о заповедях, то какой смысл вообще бороться...

   Ивик вдруг замерла. О Господи!

   Так не бывает.

   Газету в его руках -- нарочито поднятую, с черным жирным заголовком -- она разглядела позже. И даже не отметила в сознании. И даже не вспомнила, что это она -- она! - должна первой подойти к резиденту.

   Она отходила от удара. Не болезненного, просто оглушающего. Как будто на голову вылили ведро холодной воды или треснули подушкой. И ведь это второй раз уже такой удар, связанный с...

   И два раза такое не бывает. Но тут же она осознавала -- что вот, бывает-таки, и понимала почему-то, что иначе и быть не могло, что жизнь не могла не столкнуть их снова, пусть опять совершенно невероятным образом. Ну в самом деле, мало ли в Дарайе агентов, почему же именно он... она... они должны встретиться.

   Именно невероятность поражала. И в то же время казалась правильной и неизбежной. Неизбежность чуда. Сюжет ее жизни продолжался, снова становился логичным, снова обретал остроту и будущее.

   Кельм, тем временем, уже сам двигался в ее сторону, поглядывая с ободряющей улыбкой -- чего ты мол, давай, начинай. Он-то, конечно, не был в шоке. Он настоящий разведчик, сразу опомнился и вообще не волновался даже. А может, Ивик ему давно глубоко безразлична, и волноваться просто не с чего. А может -- скорее всего - он заранее знал, что это будет она.

   Кельм почти не изменился. Выглядел похуже дарайских красавцев, которых Ивик только что разглядывала -- пониже ростом, не такой мощный, просто очень жилистый. Не постарел -- если раньше выглядел старше своего возраста, то теперь, пожалуй, больше соответствовал ему: седина смотрелась органично. Шрамы уже совершенно не были видны, а глаза -- серые странные его глаза так и светились.

   Он уже стоял рядом, и молчать было бы дико. Ивик с трудом разлепила губы, подавляя простецкое "привет". Она на работе!

   - Вы не подскажете, как пройти к Регистратуре? - ее голос предательски задрожал.

   Кельм поощрительно улыбнулся и свободно ответил, что мол, Регистратура -- розовое здание с часами на той стороне квартала, но в это время, уважаемая дама, она всегда закрыта.

   - Это плохо, - вспомнила Ивик продолжение, - мне надо сегодня подать документы. Даже не знаю, что делать.

   - Вы нездешняя, - играл дальше Кельм, - не дарайка. Кажется, вы из Дейтроса...

   - Да, я недавно бежала оттуда.

   На этом обмен условностями был закончен. Кельм сказал.

   - Знаешь, и я тоже. Но я здесь уже несколько лет. Если хочешь, пройдемся немного?

   Они пошли рядом вдоль ларьков. Соблюдая дистанцию. Ивик ощущала, как все дрожит внутри. Страх, неловкость, восторг (она так давно его не видела, а он -- такой чудесный, самый лучший, как вообще можно было жить, не видя его, это была не жизнь, а существование... оказывается, никуда ее чувства не делись), понимание, что он-то ее давно забыл, и она ему не нужна, ну это и неважно, зато они будут вместе работать, можно будет просто с ним видеться, так даже лучше... или хуже, зачем такие потрясения, ведь как больно уже заранее оттого, что он к ней абсолютно безразличен -- и это после всего; и она ведь сама виновата, сама тогда его послала... Всего этого Ивик додумать не успевала. Неясно ей было, радость это или ужас.

   Господи, ну зачем, зачем, за что? К чему такие потрясения? Как только Кельм заговорил, ей стало гораздо легче. Отношения устанавливались. Нормальные, деловые. С Кельмом вообще все легко. Жить легко. Никаких проблем не возникает.

   - Меня зовут, кстати, Тилл. Тилл иль Кэр.