Новые невероятные союзники

Старлайт далеко не всегда была согласна с Греем, но тут не могла не признать его правоты. Надежда — действительно хорошее слово и нравилось оно не только ему. Пони была уверена, что даже на Оварис ГУЛАГ (в мире изгоев) надежда всё ещё жива. Надежда — это всё что у них есть, пусть даже она и ложная. Может в случае пони это тоже справедливо, но тем не менее Старлайт ещё надеялась встретить Трикси живой и услышать её мерзкий голос. Ради этого она даже придумала логичный предлог как оставить наиболее сильных бойцов КСС за периметром дворца одновременно приведя туда Грея. Единорожка не очень хотела, чтобы до такого дошло, но была готова в случае чего вступить в переговоры, пойти на уступки и даже отдать Хрущёву «призрака» в обмен на Трикси. После того как Грей без сожаления расстрелял группу союзных пони только из-за их слишком чистого вида, отношение Старлайт к гостю из иных миров несколько ухудшилось. Даже то что подозрения Грея насчёт замаскированных чейнджлингов подтвердились, несильно помогало. Тот, кто без сожаления готов стрелять в других, ничем не лучше «невероятных союзников», так что, если удастся сбагрить Грея в обмен на жизнь дорогого сердцу пони это будет очень выгодный обмен. В любом случае Грей обречён погибнуть в этой истории. Вся его жизнь — обратный отсчёт… Который к тому же сильно ускорился.

Старлайт услышала в гарнитуре сообщения о приближении вражеских СВВП после чего стоящие по периметру города бойцы КСС с ПЗРК «приземлили» несколько машин. К сожалению, далеко не все. Большинство смогли нормально сесть и высадить десант, который тут же вступил в бой с бойцами коалиции.

* * *

— Как, вы не смогли их остановить?! — грубо прокричал Хрущёв в микрофон рации своей боевой машины. — Вы, бляди, были в обороне, превосходили числом!

Маршал Жуков тоже имел настроенную на нужную частоту рацию, но ситуация и так была очевидна, а он не хотел слушать «полифонию» настоявшего голоса Хрущёва и его же речи через треск помех радиопереговоров.

— Мне насрать что у них танки! У вас, дебилов, было чем их подбить! Вы, фоксштурмисты х…евы, действовали в плотной застройке узких улиц! — далее была короткая пауза, в которой Хрущёв, выслушав речь в эфире неожиданно уступил свою злость на эмоцию удивления. — Что значит, они остановились? — ещё пауза. — Не расслабляться! Если они остановились, то лишь на время, а время работает на нас. Будьте наготове, но не провоцируйте террористов. Ждите «удар грома».

Далее Хрущёв без всяких «конец связи» снял гарнитуру и протерев лоб рукой что-то тихо сказал себе под нос. Жуков не читал по губам, но было очевидно, что что-то нецензурное.

— Значит «удар грома», — сказал Маршал, смотря на грузного человека в кабине боевого шагохода. — Это то, что я думаю?

— Именно это, — ответил Хрущёв. — Никогда не думал, что они пригодятся, да ещё и на нашей земле.

— Да к тому же в столице, — с ноткой злорадства продолжил Жуков, но далее говорил уже без попытки задеть самолюбие Никиты Сергеевича: — Я уж опасался, что ты их вместе с капиталистами к хуям отправил.

— Была такая идея, — признал Хрущёв, — всё-таки учитывая задачи туда брали и предателей, и отпетых отморозков.

— Но всё равно это были наши люди, — заключил Жуков.

— Да, — согласился Никита, — конечно это были наши, так что ещё заранее перед активацией Зеркала я отдал приказ всем отрядам Гром срочно покинуть территории капиталистических стран, хоть в социалистические страны хоть в нейтральные воды.

— Любопытно, — ответил Жуков задумавшись над одной произнесённой Никитой подробностью, которую тут же решил пояснить: — Значит заранее. Заранее — это сколько?

— Ещё за полгода, — ответил Никита и задал встречный вопрос: — А что?

— За полгода… Рановато ты отдал этот приказ, — заметил Жуков и тут же пояснил: — Это было задолго до отправления к хуям изгоев, провокации американцев у вьетнамских берегов и даже музыкального фестиваля, на который ты копытных заслал. Получается ты уже тогда на западный мир х…й положил. Может и идея с Зеркалом была не такой уж спонтанной и выдумана отнюдь не Глиммер.

— Ты на что, жук навозный, намекаешь? — грубым голосом спросил Хрущёв и учитывая, что сказал он это будучи в кабине боевой машины, вопрос звучал скорее как угроза. — Ты осуждаешь меня за превентивные меры? За предусмотрительность? За то что не распустил Гром? За то что сейчас они летят нас спасать?

— Нет, ничего, — слегка подняв руки ответил Жуков.