Новые невероятные союзники

— А мне то до этого какое дело? — спросил Никита, намекая что не стал бы вмешиваться в червивое общество.

— И ином случае было бы самым прямым, — ответил Доктор. — Особенно после дружбы с демикорнами.

То, что демиконны с этим как-то связаны сильно повысило и так высокое любопытство Никиты.

— Как ни странно, — продолжил Доктор, — у бирринов и демикорнов много общего. Даже не столько с демикорнами сколько с сомнаморфами, но с демикорнами у них точно есть сходство в истории своего происхождения. И те и те были созданы искусственно первыми разумными обитателями своего мира, и так же и те и те изначально создавались как оружие и рабочая сила, пусть и под разного противника и задачи. И также и те и те причастны к вымиранию своих создателей. Демикорны, в особенности Индиго Ирис, увидели бы в бирринах своё кривое отражение. Однако Ирис, что легко променяла свой мир на цвет сверхдержавы, не поняла бы почему биррины стали бы цепляться за свой жаркий мир, за свои пристрастия к веществам, за своё псевдогосударственное общество. Она пожелали бы уничтожить эту мерзость, так напоминающая её страхи если сомнаморфы обретут полноценный разум и восстанут против своих создателей. И тебя несложно было бы убедить в этом решении. Биррины, имея высокие технологии, практиковали рабовладение себе подобных, практически поголовно сидели на веществах, довели до печи свою родную планету, убили своих создателей, да и имели в подчинении на неравных правах второй чуть менее разумный вид. Даже менее разумный чем сомнаморфы, но тянущий на жертву угнетения. И теперь подумай…

Дальше последовала пауза, в которой Хрущёв действительно думал, представляя этот мир. Мир, которым правят черви-наркоманы с ярко капиталистическими взглядами, практикующими рабовладение и прочие мерзости. Никита не знал, как выглядит эта планета, но зная, насколько могут быть красивы даже безжизненные лунные скалы догадывался, что этот водный мир прекрасен. Единственное что его уродовало, так это съедающие его черви. Мерзкие, похожие на детородные органы, хищные твари, не способные понять достижений «дружбы миров». Твари, что появились на свет благодаря какой-то биологической ошибке и убив своих создателей убивают свой же мир.

Такой мир Хрущёв бы не оставил без внимания. Он очистил бы его от червивой капиталистической хищной грязи и не факт, что с помощью орбитального зеркала. Нет, он не стал бы скармливать червям пустую планету. Он бы скорее позволил Индиго Ирис и её соплеменникам проявить свою воинственную природу, применив по прямому назначению испытывавшихся в Крыму гексодраконов.

— Вот и сам же ответил на свой вопрос, — без улыбки совершенно серьёзно заметил Доктор, в очередной раз возмутив Никиту фактом чтения своих мыслей.

В ответ Хрущёв подумал нечто непечатное, о Докторе, о Гармонии, о бирринах, уже не сильно волнуясь, как к этому черви отнесутся. Доктора тоже не волновали эти грязные мысли, так что далее он продолжил делая вид что этого не слышал:

— Мы показали бирринам последние достижения твоей сверхдержавы. Всех этих гексодраконов. Орбитальное зеркало. Мехи. Порталы. Бактерии для преобразования планет. Лечебный алкоголь. Грибное мясо и прочие технологии двойного назначения. Также методы крионики используемые Индиго Ирис вызвали у них разумное опасение, особенно в сочетании с общей философией дружбы миров, неразборчивости в методах. Биррины быстро поняли какую угрозу для вселенной представляет такой авторский произвол и хоть и не сразу, но северная мелиорация приняла наш план и оказала поддержку. Естественно, не на односторонних условиях.

— Это что же вы им могли такого предложить? — спросил Никита с трудом представляя, что какие-то большеглазые пони (пусть и магические) могут предложить цивилизации (пусть капиталистической и сидящей на наркотиках) которая построила огромный звездолёт, что висел в воздухе поодаль от столицы сверхдержавы.

— Мы предложили им кристаллы выращенные семьёй Шарм, которые биррины приспособили для лазерного бура. Наработки по крионики от Индиго Ирис. Результаты опытов по антигравитации. Да вообще все научно-технические наработки дружбы миров, которые их заинтересовали и к которым у меня был доступ, — ответил Доктор.

— То есть ко всему, — подытожил Хрущёв и сразу добавил: — Мерзкий вор! Промышленный шпион!

— Чья бы корова мычала, — неожиданно отметила Гармония, намекая что цвет сверхдержавы чуть ли не целиком построен за счёт воровства и промышленного шпионажа. Хрущёв сам это понимал так что не стал отпираться. Вместо этого он использовал другой аргумент:

— Червям… то есть бирринам не нужно было скупать краденное. Мы бы и так им всё дали, — мысленно Хрущёв добавил «прими они нашу дружбу».