Новые парижские тайны

Пройдем на широкий мощеный двор. Не нужно сразу заявлять, что выглядит он зловеще. Правда, стены домов темные, а на окнах нет занавесок. Но ведь мы только что оставили позади шумные и оживленные остров Сите и площадь Сен-Мишель. Не кажется ли вам, что мы попали в монастырь? Тут прохладно, несмотря на солнце. А может, мы в какой-нибудь провинциальной субпрефектуре? Оставим справа суд для несовершеннолетних — нам там делать нечего. Свернем налево. Вот и первая дверь.

Как вы сказали? Не впечатляет? Черт возьми! Большие серые кабинеты, плохо освещенные и не особенно чистые. Тысячи картотечных ящиков, стоящих вдоль стен до самого потолка. И зеленые картонные папки, словно в нотариальной конторе прошлого века.

Что это? Отдел гостиниц и меблированных комнат, о котором вы наверняка слышали. Его, словно в наказание, поместили под лестницей. Но на самом деле потому, что туда ходит множество посетителей, а многие из них вовсе не горят желанием показываться в кабинетах второго этажа.

Инспекторы выглядят как добропорядочные служащие, не так ли? Некоторые сидят и раскладывают карточки. Другие то входят, то выходят.

Хотите провести эксперимент? Тогда спросите у этого доброго малого с трубкой в зубах, в какой гостинице вы ночевали 29 мая 1930 или даже 1928 года? Через несколько минут в лучах солнца, которое сюда проникает несмотря ни на что, будут стоять клубы пыли. Но он вам ответит. Точно! И даже скажет, с кем…

Зря я, наверное, рассказал вам об этом: вы уже забеспокоились насчет своих любовных приключений. Не бойтесь. Этот отдел не болтлив. Здесь вашу карточку читать не станут, если только вы не замешаны в каком-нибудь преступлении.

Это самый скромный с виду отдел: тут трудятся настоящие муравьи, которые с карточками в руке денно и нощно шагают по Парижу — из гостиницы в гостиницу, из одних меблированных комнат в другие. В то же время именно благодаря этому отделу производится наибольшее число арестов.

«Сегодня ночью Длинный Баран убит ударом ножа на улице Гравийе», — сообщается в поступившей сверху карточке. И бригадир повторяет своим подчиненным:

— Длинный Баран… Улица Гравийе…

— Это не тот, что был с Рыжей Ненеттой?

— Тот самый.

— А любовник Ненетты — Большой Жожо…

Инспекторы отдела гостиниц знают всех на свете. Дело сделано.

— Два дня назад Большой Жожо вернулся из Марселя, снял комнату на Севасто…

Проблема практически решена. Осталось сходить на Севастопольский бульвар и разбудить Большого Жожо, который спит там сном праведника.

Можно сказать, что сотрудники отдела гостиниц — это пехота уголовной полиции. Почти все ее начальство начинало с этого отдела. Работа в нем очень изнурительная. Нужно ежедневно оставлять за собой километры асфальта, взбираться на десятки этажей. И только после нескольких лет такой каторги человек узнает свой Париж. Ему станет известно, что совершивший преступление алжирец обязательно укроется в одном квартале, а поляк будет искать убежища в другом. Ему знакомы все девицы, большая часть их клиентов и все владельцы меблированных комнат. Вот их-то нужно знать в первую очередь.

«Они все осведомители», — скажете вы. И да, и нет. Полиция недостаточно богата, чтобы платить такому количеству осведомителей, как об этом думают многие. А владельцы подозрительных меблирашек — почти все бывшие жулики или по крайней мере сутенеры. К тому же они большей частью занимаются укрыванием краденого или обучением новичков.

Но дело в том, что они еще и коммерсанты. У них можно отобрать патент. Начинают они с того, что лгут полиции, чтобы спасти клиента. Потом, почуяв, что дело дурно пахнет, заходят в кабинеты под лестницей. Бывает, что ими движет ревность либо ненависть к владельцу гостиницы напротив или главарю какой-нибудь банды. Так что когда случается что-либо более или менее серьезное, отдел захлестывается лавиной устных и письменных доносов.

Можно себе представить, сколько анонимных писем ежедневно получает уголовная полиция. Они самые разные. Есть, например, сумасшедшие, маньяки, которые пишут всякий раз, когда где-то что-то происходит — их полиция в конце концов разоблачает. Есть домовладельцы, которым хочется избавиться от какого-нибудь жильца, и они обвиняют его во всех совершаемых преступлениях. Есть жены, доносящие на мужей, и мужья, доносящие на жен. Есть…

Писем приходят сотни, каждое утро! И, как это ни странно, их очень серьезно прочитывают от начала и до конца. Некий важный полицейский чин написал однажды: «Если бы не было случайностей, полиция не арестовала бы ни одного преступника». К этому можно добавить: «Если бы не было доносов, она не арестовала бы и половины». Читать эти письма — занятие отвратительное: даже при самом буйном воображении невозможно представить эту подземную жизнь Парижа, эту бесконечную ненависть, порой глухую, а порой яростную.

Есть письма, полные ошибок, есть написанные изящным почерком. Люди осмотрительные, чтобы лучше сохранить свое инкогнито, вырезают слова из газет и наклеивают их на лист бумаги.