Новые правила работы. Генератор продуктивного спокойствия

Как практически все дебютные альбомы никому не известных музыкантов, делался он в условиях отнюдь не гламурных. The Strokes – нью-йоркская группа из пяти человек – записала альбом в обшарпанной импровизированной студии в подвале апартаментов в Нижнем Ист-Сайде в Манхэттене. Единственным автором всех песен был солист Джулиан Касабланкас: озабоченный написанием но[12]вых текстов, он дошел до того, что его прическа оказалась только четвертой по крутости в группе. И пусть конечный результат его усилий содержал сознательные отсылки к гаражному року и музыке 60-х и 70-х, все же это было нечто новенькое. А поскольку весь следующий год The Strokers продвигали альбом, разъезжая по гастролям, они быстро обзавелись множеством страстных фанатов. Вскоре зашел разговор о том, каким будет следующий альбом.

Если дебют – это способ заявить о себе, то второй альбом зачастую закладывает основу репутации. Очень немногие артисты приобретали статус культовых после первого альбома, однако после второго – да. Достаточно вспомнить Nevermind (Nirvana), Back to Black (Эми Уайнхаус), Late Registration (Канье Уэст), Steam (East 17). Так что для The Strokes было жизненно важно закрепить вторым альбомом успех первого. А учитывая, что первый стал платиновым, им было к чему стремиться.

Отсюда – давление: давление со стороны фанатов, со стороны критиков, со стороны заботливой семьи, со стороны участников. Поползли слухи о сорванных сессиях записи, о многократных перезапусках проекта. Джулиан Касабланкас, без сомнения, настолько страдал от обрушившегося на него стресса, что решил излить душу посетившему его журналисту из Mojo[13]: «У меня такое чувство, будто я сломаюсь под тяжестью, которую на себя взвалил. А если какой-нибудь критик скажет: «Ну, на этот раз он нас конкретно подвел?» А если так решат абсолютно все? Это бы меня подкосило, причинило бы боль»[14].

Понимая, что от них требуется сильное продолжение, ребята поднажали, и новый альбом Room on Fire оказался на студии ровно в нужный момент, чтобы поступить в продажу в пиковый период четвертого квартала 2003-го. Начали печатать диски и рассылать их журналистам-фанатам.

Страх подвести людей наверняка сопровождал Касабланкаса, когда он открывал первые обзоры альбома после его выхода в октябре. Надеюсь, он сидел.

Рецензии были откровенно неблагосклонными. Обозреватели отмечали: второй альбом – попытка повторить фишки дебютного, ему недостает новизны, которой мог похвастаться оригинал. Журналист Guardian писал: «Что касается Room of Fire, большая его часть слушается так, словно измотанная группа отчаянно пытается вспомнить, как это у них получалось в дебютном альбоме… половина Room on Fire – заполнитель, лишенный всякого вдохновения»[15]. Американский еженедельник Entertainment Weekly уловил общее ощущение слушателей от нового альбома: «не более чем блеклая ксерокопия Is This It»[16].

Мог ли стресс погубить творческую интуицию Касабланкаса? Неужели его изобретательность пала под довлеющим требованием оригинальности? Есть убедительные научные доказательства того, что именно обрушившиеся на Касабланкаса стрессы, а также его собственные и чужие ожидания уничтожили его способность создавать новое. Возможно, на определенном этапе стресс перестал подстегивать, а напротив, погасил воображение певца. Его разум заполнили не идеи, а помехи и отвлекающие факторы. Когда мы в стрессе, изобретательность нас покидает. Мы стараемся найти убежище в сработавшем в прошлый раз. Мы не создаем новое, а воспроизводим старое. Как продолжил обозреватель из Entertainment Weekly, «вызывает опасения, что The Strokes начали повторяться на столь раннем этапе существования»[17].

Какое отношение это имеет к вам? Стресс на рабочем месте – обычное дело. И факторы, оказавшие столь негативное воздействие на написание песен, в совокупности нарушают также и нормальный процесс принятия решений, идущий повседневно и повсеместно, в любой сфере деятельности. А изменение привычных способов выполнять ежедневные рабочие задачи только усугубляет ситуацию. Короче говоря, в наши дни работать становится все тяжелее. А перспективы еще мрачнее.

По сути, все мы – заложники двух тенденций, коренным образом меняющих как характер работы, так и ее психологическое воздействие на человека.

Поскольку они несут в себе эпохальные изменения, назовем их мегатенденциями. Первая – это возможность быть всегда на связи. Вторая – развитие искусственного интеллекта.