Новые праздники-2

Я не знал всего этого. Да рассказала мне это всё уже утром. В момент, когда она беседовала с Высшим Разумом, я только закончил клеить пластиковую плитку в ванной комнате, после чего купил себе две бутылки пива — кажется, «Степан Разин». Одну я выпил на лавочке у подъезда, а другую — уже на балконе. И вот как раз в районе полуночи мне показалось, что я чувствую, что моей дочери тяжело, и что, наверное, её всё-таки зовут Ксеня. Вот просто уже зовут так и всё.

Дело в том, что мы с Да заранее согласовали три имени: Анна, Екатерина и Ксения. Да более всего нравилось имя Ксения. Мне не очень. Так звали мою прабабку, Ксению Петровну Аврамову, которой я уже не застал, но помню, как всё детство она смотрела на меня со своего портрета, что висел почему-то именно в нашей с мамой комнате. По слухам, она была красавицей и ещё в дореволюционном Нижнем Новгороде заняла первое место на каком-то тогдашнем аналоге конкурса красоты. Ещё так звали одну девочку, в которую я был по-детски влюблён в пятом классе. Она ещё сразу после школы вышла замуж за одного человека, много старше себя, каковой по странной случайности оказался деловым партнёром дяди Игоряши. Через неделю после свадьбы Ксении Паронян и некоего Льва Ильича, в него стреляли (хули тут — 90-е!:)), но он выжил.

Короче говоря, сначала мне не хотелось, чтоб мою дочь звали Ксенией. Мы с Да решили, что она нам сама «скажет», какой из трёх вариантов ей подходит, когда родится на свет. И вот в момент её рождения мне почему-то вдруг показалось, что всё-таки её зовут Ксения. Просто уже зовут так и всё. И всегда так звали. И в Книге Судеб, в которой, кстати говоря, записаны только 144 тысячи человек («Новый завет», любое издание:)), она живёт тоже именно под этим именем.

В начале второго ночи мне позвонила пришедшая в себя после наркоза Да и еле шевелящимся языком сказала дословно так: «По-моему, она всё-таки Ксенечка». Так всё и решилось между нами троими, как бы само собой и независимо друг от друга. Это так потому, что имена своим детям на самом деле дают всё-таки не родители. Я понимаю, конечно, что людская самонадеянность безгранична, но Да всё объяснили на «корабле» вполне чётко. Мне тоже объяснили. Чуть раньше. При иных обстоятельствах.

Когда о рождении у меня дочери через интернет узнала Ларисса, она спросила меня «личным письмом», почему мы не назвали её… Ларисой.

Её логика показалась мне, хотя и понятной, но странной…

IX

«Всему на свете приходит свой конец…» — так заканчивается сказка Ганса Христиана Андерсена (если кто не знает, это был такой в Копенгагене двойник декабриста и сокурсника А. С. Пушкина по лицею Вильгельма Кюхельбекера, о котором юный велруспис беззастенчиво писал так: «Вильгельм, прочти свои стихи, / чтоб мне уснуть скорее!» — сукин кот низкорослый (в отличие от Кюхельбекера с Андерсеном:)), он же — автор общеизвестной сентенции, считающейся почему-то с какого-то хуя бездной духовного бескорыстия «…как, дай Вам Бог, любимой быть другим!» в своём послании к чужой бабе, необязанной ему, мягко говоря, ничем, кроме его же эрекции, которая, как говорит, не знаю, кого повторяя при этом, Да, только его проблема, Анне Керн, то есть «я помню, — ёпти, — чудное мгновенье») — так вот, так заканчивается сказка Андерсена под названием «Ель», что в своём аудиоварианте в исполнении Натальи Варлей (главная роль в «Кавказской пленнице» (опять же, кстати, ёпти, о Пушкине:))) исключительно с детских лет нравится нашей дочери Ксении.

Так и моей работе у Игоряши совершенно неожиданно для меня самого пришёл конец…

Вы помните, ибо я об этом неоднократно писал, что это был уже третий случай моей у него работы (строго на каждую супругу по случаю), и первый раз, когда я зарёкся бежать с поля боя, но, конечно, в глубине души продолжал об этом мечтать. Я зарёкся, да и уже, как это мне свойственно, начал находить своеобразное удовольствие в самом факте собственного местонахождения на дне жизни (после тех «высот», которых мне тоже выпадало некогда достигать), но, подобно тому, как в сентябре 2003-го Господь Миров, Бог-Ребёнок, объяснил мне, что номер мой — 8, а место моё у параши — так же в июле-августе Он, опять-таки без обиняков, огласил мне свой акт помилования. Конкретно это случилось так.

В конце июня кончился мой летний отпуск, и я снова стал вставать в шесть утра. Поскольку у нас с Да был теперь маленький ребёнок, особой разницы в режиме «отпуска» и «неотпуска» более не наблюдалось, хотя, врать не буду, судя по рассказам других «молодых родителей», Ксеня была довольно спокойным ребёнком: голосила только по делу, а в ночное время между кормлениями вполне мирно спала часа по два-три.

Поскольку Игоряша дал мне премию за использование меня в качестве грузчика в течение почти двух месяцев, да плюс так называемое, ёпть, единовременное пособие по рождению ребёнка, мне, не без внутренней гордости, удалось купить для Ксени и кроватку и коляску на свои кровно заработанные шиши.