Новые праздники

Вот эти люди, каковые предвозвещали о покорном слуге: Генри Миллер (самый дурацкий, потому что был всех моложе и американ, что уже не в ворота мяч), Эдуард Лимонов, он же Эдик САвенков с ударением на первый слоган (данный пИсатель, он, конечно, не та совсем хухра, каковая мухра — Мюллер, ибо совок; с более правильным хуем и более поганой метлой, каковая метла, в свою очередь, совершенно-таки «дубина народной войны», чтобы с чем (последним) согласиться, так более чем достаточно хотя бы в общих чертах латынь себе представлять: в том объеме, что poganos — это известное дело шо за звыруга, не то что интеллигенция), Юрий Олеша, (так он умница, да и к тому же просто-напросто взрослый в то время, как я ненавижу оголтелую юность, естественность, античность, все это самое, что принято называть проявлением «человеческого» начала в то время, как это самая что ни на есть «зверюшечность»; в то время, как нет для меня ничего страшнее и гаже, чем когда мужчина решительным жестом вставляет в кого-то свой корень жизни, а эта дура только и рада тому, какой он мужественный и настоящий охотник, блядь; дура ты! как с человеком с тобой хотел, а тебе бы всё со всякой скотиной ебстись; можно подумать, что я не умею насиловать — так жалко же тебя, дуру, да ты мне и не позволишь себя изнасиловать, потому что ты только скотине позволяешь себя насиловать, а, я видите ли, лицом для скотины не вышел, да и вообще…), потом ещё этот козел Жан-Жак, но этого больше всего ебля интересовала и даже не то, чтобы ебля, ебля-то ладно бы, казалось бы, надо бы, следовало бы, как бы, если бы, хорошо бы, а просто «психеей» своей перед носом у какой-нибудь чопорной дамочки поболтать, — все эти и предвещали служанку. Да шло бы все на хуй, вообще!.. Мне не два года, в конце концов.

Хули, блядть, неужели писать про то, как мне сложно, как я самый лучший, как самый засранец, «люблю себя и ненавижу» (экая сучка! — Мережковскому целую жизнь испортила. Ненавижу всех Зинок за это!), как «я вас люблю и обожаю, беру за хвост и провожаю», как ничего не хочу, как чувствую себя старым, как эмоциональный фон понижен, и тонус вместе с ним, и о, одиночество! — да ебти мати! Нам ли кабанам печалиться с Марусей, нам ли, нет, не знать, как время с нею, с Марусей-то, нам проводить! Да гори-ка синею пиздою бледное набоковское пламя! У меня тут свои цели. Я вам тут не пиздюк какой-нибудь, а друг и брат, простите; да вам это, конечно, до пизды, если вы девушка, за что меня, конечно, вы простите, прощения я должен, блядь, просить за то, что я вам до пизды — нет, это просто охуительно, что должен я прощение просить и думать, не оскорбляет ли носительниц прекрасных этих вышеназванных машинок адских скабрезнословие мое; то есть, как вам это нравится, о, драгоценные мужчины, которым, кстати, я тоже по хую, но это не есть беда, ибо по большей части сами по хую вы мне; но все же как вам это нравится, что я, который совершенно до корней волос и опять же до девичьей или вполне себе раздроченной пизды всем тем богиням, феям, нимфам, афродитам, которых я так искренне люблю и почитаю в то время самое, когда я, самый-самый их горячий почитатель, в то время, когда почитать-то их и не за что, в сущности, им до самого большого тайника, до самой тайны тайн, до центра (не до камня) преткновенья, до пизды, до пизды, до пизды я им, я, который любит их единою любовью, как младших сестр, если не сказать, сестер, а не сказать, сестер, не сказать, навеки в рот набрать, воды, а что подумал ты, хуев, хуев, подумал ты, что в рот я напихать себе собрался, нет, я не собрался, не напихать, не остановить мне кровь, хлестающую, да, именно хлестающую, а не хлещущую, мне, который самым лучшим в мире, самым нежным, и удивительно прекрасным, трогательным, юным и не очень, тут уж ты, меня, любимая, прости, прости, что не очень, прости меня, что я тебе, любимой, до пизды твоей, любимой мною так, как будто ты и есть она сама, но нет, в тебе ещё великая и полная стремлений тайных, горделивых и с жаждою отдохновения от мира, мая и труда душа; душа твоя великая, как и Пизда, великая, как и Душа, как и ты Сама, Любимая Моя, великая в таком невероятном сочетаньи как то: Пизда, Душа, Высокий интеллект и прочих, блядь, достоинств хуева туча in the sky of your eyes — так что ты прости меня, пожалуйста, что я так сквернословлю, и что так тебе не нужен в твоей неисправимой жизни.

II