Новые приключения Грязнули Фреда

– На кой черт понадобилось вмешивать Мелани в наши мужские дела? – недовольно буркнул Другич вслед нырнувшему в котел Вагнеру, взвалил на плечо стремянку и побрел восвояси.

Проходивший мимо матрос то ли по пьяни, то ли по неведению извлек господина Вагнера из синей глуби, за что впоследствии жестоко поплатился.

Ядовито-синюю растительность, конечно же, следовало бы сбрить, но Вагнер сроднился с нею, как, впрочем, и свежая краска. И то правда: легко ли расстаться с этакой роскошью, способной составить красу и гордость любого мужчины!

В порыве неистребимой любви к человечеству пропитой голос его иной раз срывался на фальцет. Завидев идущего навстречу знакомого, он разражался ликующим воплем: «Ну, что новенького, приятель? Давно вышел из тюряги? Рад за тебя!» Весь мир казался ему единым дружеским кругом, где все – сплошь свои парни, с которыми ты когда-то приятно коротал время на казенных харчах за решеткой или за кружкой пива в таверне. При таком подходе к жизни господин Вагнер нередко становился жертвой оптического обмана. «Ну, что новенького, приятель?» – бросался он к известному дирижеру и шутливо грозил пальцем, когда тот пытался отпереться от знакомства: «Ты мне арапа не заправляй! Обрядился в краденый, фрак и думаешь, я тебя не признаю?!»

К сожалению, даже самые серьезные неприятности не могли разубедить Вагнера в том, что человечество состоит не только из таких добродушных и общительных людей, как он сам. Знакомые, если замечали Синюю Бороду (и такое случалось иногда), издали приветствовали его той же коронной фразой: «Ну, что новенького, господин Вагнер?» На что тот рассеянно отвечал: «Дай Бог и вам того же! Где же это я пропадал, что вы так давно меня не видели?» Бедняга пил не просыхая, а потому никогда не помнил, где он был и куда идет, и был благодарен за любую информацию. Детскую непосредственность его натуры как нельзя лучше отражает такой факт. В скверах, где ему иногда приходилось обитать, господин Вагнер украдкой срывал с клумбы свежий цветок в петлицу, но прежний не выбрасывал, а прятал в карман. Все карманы его были набиты увядшими и засохшими цветами. И это удивительное существо, на почве хронического алкогольного отравления пребывающее в пылкой любви к ближним, издали размахивало шляпой, приветственно восклицая: «Ну, что новенького?»

Однако на сей раз господин Вагнер расстарался, и зачин вышел другим.

– Мистер Тихоокеанский Трест! – несколько торжественно повел речь этот невероятный субъект, в доказательство своего реального существования только что проглотивший остаток сигары. – Я стою перед вами с открытым забралом.

На голове у него красовался всего лишь котелок, действительно круглый наподобие шлема и открытый, потому как вверху зияла дыра размером с ладонь.

– С кем имею честь? – поинтересовался мистер Тео, после того как вновь обрел дар речи.

– Я господин Вагнер! – заявил посетитель с небрежной легкостью человека, привыкшего носить звучную фамилию. Эдисон, Бенджамин Франклин или же однофамилец Вагнера по имени Рихард, вряд ли сумели бы представиться более достойным образом.

– Хоть я и не знаю, кто вы такой и что вам угодно, – оживился мистер Тео, который, как мы помним, коллекционировал чудаков, – однако рад вас видеть. Снимайте шляпу, бороду и располагайтесь как дома.

– Вам никогда не доводилось слышать о знаменитом господине Вагнере?

– Как же, доводилось. Сомневаюсь, однако, что вы та самая знаменитость, – несколько неуверенно добавил мистер Тео, словно допуская возможность лицезреть великого композитора с синей бородой.

– Вынужден развеять ваше заблуждение, – с самоуверенной усмешкой парировал гость. – Я и есть тот самый Вагнер.

– Тогда я тем более рад, – ухмыльнулся в ответ Тео, – поскольку до меня дошли неприятные слухи, что тот самый Вагнер в свое время скончался в Венеции.

– Слухи, как всегда, преувеличены. Просто отдубасили меня крепко, вот и пришлось долгонько отлеживаться.

– Мистер Тео, – вмешался Джимми От-Уха-До-Уха, – это известный мошенник и проходимец. Два зуба я ему собственноручно выбил в Алеппо. А бородищу ему наверняка выкрасили в дурдоме, чтоб не сбежал.

Выслушивая эту лестную характеристику, господин Вагнер одобрительно кивал.

– Значит, вы не имеете отношения к великому композитору?

– Имею, и даже самое прямое. Мой отец долгие годы проработал в оркестре одной заштатной оперной труппы.

– На чем он играл?