Новые приключения Гулливера

Итак, кормолап выразительными жестами и громкими словами дал мне понять, что одиноко стоявшее здание отныне передается в мое распоряжение. После этого я постарался внимательно рассмотреть постройку. Увенчанная остроконечной крышей, в самой своей высокой части она достигала не менее семи футов, то есть, оказавшись внутри, я мог бы даже выпрямиться во весь рост — правда, лишь в самом центре здания. В плане мое жилище представляло собою неправильный четырехугольник, самая широкая сторона которого составляла восемь футов, противоположная — шесть, а обе соединявшие большую и меньшую были примерно по пять футов.

Простукивая легонько стены, я убедился в прочности строения. Я даже позволил себе прислониться к стене — готовый, впрочем, при первом же признаке опасности отпрянуть. Но нет — здание явно способно было выдержать мой нажим. Успокоенный, я продолжил осмотр. Более всего меня поразило то, что дверь, обращенная на север, имела поистине гигантские размеры — четыре фута в высоту и почти два в ширину. Иными словами, я мог войти в странный дом всего лишь согнувшись — отнюдь не ползком и не на четвереньках, как я опасался. Размеры входной двери стали первой загадкой, касавшейся этого строения. Вторая пришла мне в голову, когда я окинул взором окрестности. Возможно, я должен был сразу озадачиться вопросом: кому и для чего понадобилось строить величественное сооружение столь циклопических с точки зрения местных жителей размеров вне городских стен. В самом деле, отсюда до ворот, ведущих собственно в Мильдендо, было никак не менее тридцати или даже сорока футов. Но огромная дверь поразила мое воображение сразу же, а особенности расположения нового жилища заинтересовали чуть погодя.

Между тем, пока я осматривался по сторонам, придворные кузнецы споро закрепили на моей левой ноге множество цепочек (позже я посчитал — меня удерживала девяносто одна цепочка с тридцатью шестью висячими замками). Эти цепочки они провели в одно из двух крохотных окошек, пробитых по обе стороны гигантской двери на высоте шести дюймов над землей.

Таким образом была ограничена моя свобода передвижения — и в то же время я вполне мог входить в гигантское здание и покидать его и даже описывать полукруг, прогуливаясь рядом с ним. Собственно, цепи не причиняли мне серьезных неудобств и раздражали более всего тем, что являлись выражением недоверия со стороны его величества.

Тут следует сказать, что мое вселение в гигантский дом проходило в присутствии самого Гольбасто Момарена (то есть Гольбасто IV), императора Лилипутии. Признаться, я не обратил на него внимания — слишком много жителей Мильдендо собралось вокруг, но впоследствии Гурго мне сказал, что именно он во главе многочисленных придворных наблюдал за мною с высоты пятифутовой башни, стоявшей напротив моего жилища, по другую сторону большой дороги. Вообще, больше всего меня поражала удивительная быстрота, с которой власти Лилипутии принимали важные и непростые решения, и расторопность, с которой подданные эти решения выполняли. Ранее я писал о том, как быстро они наладили доставку мне пищи и питья; теперь же меня привело в восхищение то, что, пока меня везли в столицу, тут уже возвели временные сооружения, которые заняли Гольбасто IV и его свита, позиции пеших и конных войск, искусственные преграды для зевак, собравшихся в великом количестве в ожидании моего прибытия, и, конечно же, подготовили огромное нежилое сооружение для моего вселения.

Впрочем, обо всем этом я подумал позже. Пока что я был весьма утомлен дорогой, к тому же давало себя знать большое количество снотворного, подмешанного в мое питье (как я уже рассказывал ранее, во избежание неприятностей лилипуты усыпили меня перед переездом). Поэтому, обратившись к кормолапу Гурго, я знаками объяснил, что устал и хочу отдохнуть. По его приказу большой отряд конных лучников принялся теснить толпу любопытных, я же, подогнув колени и склонив голову, пошел внутрь пустого сооружения, растянулся на голом каменистом полу и тотчас уснул.

Правда, проспал я недолго — до полуночи. Причиной пробуждения стала духота, которую я совершенно не ощущал снаружи, но от которой жестоко страдал внутри. Ничего удивительного в том не было: как я уже упоминал, окна были слишком маленькими и располагались почти у самой земли. Кроме них в куполообразном своде имелось отверстие диаметром в четыре дюйма. Сквозь него внутрь проникал свет луны — достаточно, чтобы осветить помещение. Но приток свежего воздуха через него был слишком незначительным. Испарения моего тела в этом жарком климате оказались чрезмерными для относительно небольшого пространства.

Поначалу я хотел просто выйти наружу и устроиться на ночлег вне здания. Однако, едва я высунулся из двери, как услыхал пронзительный крик: «Тольго фонак!», и на меня обрушился целый дождь крохотных стрел, острых как иголки. Едва я отпрянул внутрь, как обстрел прекратился. Я лег ничком и одним глазом заглянул в крохотное окошко справа от двери.