Новые приключения Гулливера

На следующий день «Цветок Тральдрегдаба» отбыл в Японию. Я смотрел на удаляющийся берег Лаггнегга и думал о Лаггунту XII. Проклятье бессмертия может случиться с ребенком в любой семье. Ничего удивительного не было в том, что однажды эта беда поразила и королевскую семью. Наверное, какое-то время красноватое пятнышко над левой бровью мальчик считал обычным родимым пятном. Когда же оно обрело зеленоватый оттенок, принц, безусловно, испугатся. Но случилось это в Японии, где на пятно никто не обратил внимания, равно как и на причуды юного иноземца, делающего себе нелепые прически, закрывающие лоб. Вернувшись на родину, подросший наследник престола легко привил эту моду придворным, ведь при каждом дворе во множестве находятся люди, стремящиеся бездумно подражать всему, что исходит от монарха, будь то жесты, любовь к определенным блюдам, детали одежды или особенности прически. И никому, разумеется, не могло прийти в голову, что именно старательно скрывает модная прическа молодого короля.

О, как он боялся разоблачения! Но струльдбруги в молодости отличаются немалой сообразительностью. И Лаггунту XII быстро сообразил, что ни народ, ни придворные не потерпят на троне короля, отмеченного проклятьем бессмертия. Судьба могла обернуться бунтом черни или, что еще страшнее, дворцовым заговором. Бессмертие струльдбруга не означает его неуязвимости. Король не мог умереть от старости, но его можно было отравить, зарезать, утопить, задушить. В лучшем случае — сослать в деревню струльдбругов, где эти несчастные выпрашивают подачки у немногочисленных посетителей.

Думаю, проницательный читатель теперь без труда поймет, почему в своей книге, рассказывая о пребывании в королевстве Лаггнегг, я не стал вдаваться в подробности этого дела и ограничился лишь кратким изложением, которое повторю и здесь:

…При этом дворе существует еще один обычай, к которому я отношусь с крайним неодобрением. Когда король желает мягким и милостивым образом казнить кого-нибудь из сановников, он повелевает посыпать пол особым ядовитым коричневым порошком, полизав который, приговоренный умирает в течение двадцати четырех часов. Впрочем, следует отдать должное великому милосердию этого монарха и его попечению о жизни подданных (в этом отношении европейским монархам не мешало бы подражать ему) и к чести его сказать, что после каждой такой казни он отдает строгий приказ начисто вымыть пол в аудиенц-зале, и в случае небрежного исполнения этого приказа слугам угрожает опасность навлечь на себя немилость монарха. Я сам слышал, как его величество давал распоряжение отстегать плетьми одного пажа за то, что тот, несмотря на свою очередь, злонамеренно пренебрег своей обязанностью и не позаботился об очистке пола после казни; благодаря этой небрежности был отравлен явившийся на аудиенцию молодой, подававший большие надежды вельможа, хотя король в то время вовсе не имел намерения лишить его жизни. Однако добрый монарх был настолько милостив, что освободил пажа от норки, после того как тот пообещал, что больше не будет так поступать без специального распоряжения короля…

Недавно я получил письмо с хорошо знакомой печатью лаггнежских королей. Из этого письма мне стало известно о гибели Лаггунту XII — во время бритья его по неосторожности зарезал молодой придворный цирюльник Клофт Флерик. Цирюльник за свой проступок поначалу был приговорен специальным судом к мучительной казни, но во время подготовки к похоронам короля выяснилось, что Лаггунту XII был струльдбругом! Сей факт судьи признали смягчающим обстоятельством, и невольного убийцу приговорили к шестичасовому словесному порицанию и запрету в дальнейшем заниматься ремеслом цирюльника.