Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Уэллс отпустил монеты. Они упали рядом друг с другом и звякнули о пол купе одновременно.

– Я не эксперт в гравитационной механике, – упрекнул меня Холмс, – но принципы Галилея помню, Ватсон.

Уэллс вернул монеты.

– Все это объясняют различные законы Ньютона. Под действием силы тяжести все предметы падают с одинаковым ускорением, вне зависимости от их массы. Представьте себе следующее, Ватсон: если бы вы оказались в лифте, а трос порвался, то вы бы с лифтом упали одновременно. Но вы ощущали бы себя парящим в кабине лифта.

– Недолго, – мрачно сказал я, – только до дна шахты.

– Безусловно. Именно этот феномен стремился изучить Ральф. В лаборатории, где мы обедали, – вы видели ее на фотографии, – при помощи установки из катушек индуктивности, диффузоров и электрических контуров он сумел создать некое пространство, в котором – Ральф неоднократно демонстрировал нам этот фокус – благодаря коррекции гравитационного поля с помощью электрической энергии более тяжелые предметы действительно падали быстрее легких! Это был инерционный корректор, как называл его Ральф. Дело вроде бы пустяковое – и гораздо менее зрелищное, чем полет капсулы на Луну, – однако столь же невероятное и удивительное. Если, конечно, реальное.

– Но вы в этом сомневаетесь, – сказал Холмс. – К тому же вы использовали слово “фокус”.

Уэллс вздохнул.

– Дорогой старина Ральф! Не думаю, чтобы он лгал намеренно. Но его энергия и оптимизм в отношении собственной работы подчас мешали ему мыслить критически. Тем не менее признание его теорий и устройств – в особенности инерционного корректора – было главной жизненной целью, настоящей идеей фикс Ральфа.

– Идеей фикс, которая привела его к смерти.

– Совершенно верно, – сказал Уэллс. – Потому как именно там, внутри инерционного корректора, Ральф Бримикум и умер – или был убит!

* * *

Шел уже четвертый час, когда мы наконец добрались до Чиппенхэма.

Мы наняли двуколку, чтобы доехать до места, где жил Бримикум, – хорошо обставленного дома времен Регентства. Правда, справедливости ради надо сказать, что дом был в довольно запущенном состоянии.

Холмс вылез из двуколки и повел носом, принюхиваясь. Затем направился к обочине щебенчатой подъездной аллеи и осмотрел траву на газоне, которая, как я заметил, местами изменила свой цвет и была в мелких бурых круглых пятнах, одно из которых Холмс осторожно потрогал мыском ботинка.

Нам навстречу вышел молодой человек – высокий блондин с водянистыми серыми глазами. Он приветствовал Уэллса с некоторым презрением:

– Неужели это Берти Уэллс! – и представился Тарквином Бримикумом.

Нас проводили в дом и познакомили с остальными домочадцами: Джейн, вдова Ральфа, высокая, стройная женщина, была моложе, чем я ожидал, а ее опухшие глаза позволяли предположить, что она часто плачет; инженер Джек Брайсон, надежный помощник Ральфа, лысый и широкоплечий, казалось, был в недоумении и чувствовал себя не в своей тарелке.

Холмс улыбнулся вдове с внезапной теплотой, которую могут подметить в нем только хорошо знающие его люди. Те же эмоции переполняли и меня, поскольку я тоже очень сочувствовал этой леди, потерявшей своего супруга.

– Мадам, – сказал Холмс. – Мои глубочайшие соболезнования.

– Благодарю вас.

– А как поживает ваш лабрадор? Бедная девочка еще болеет?

Она выглядела смущенной.

– Думаю, поправляется. Но откуда вы узнали?

Он наклонил голову.

– Следы на лужайке отчетливо свидетельствуют о присутствии собаки – причем суки, поскольку хорошо известно, что сука опорожняет мочевой пузырь в одном месте, выделяя, таким образом, достаточное количество едкого вещества, чтобы попортить траву, тогда как кобель метит свою территорию везде понемногу. У меня готов черновой вариант монографии по экскреторным повадкам домашней и городской живности. А что касается породы, миссис Бримикум, то я определил ее по оставшейся у вас на нижней юбке золотистой шерсти, которая также показывает вашу привязанность к этому лабрадору.

– О! Но как вы узнали о ее болезни?

Холмс грустно улыбнулся.

– Если бы собака была здорова, следовало бы ожидать, что она выйдет с вами, чтобы облаять трех таких бесцеремонных незнакомцев, каковыми мы являемся.

Уэллс восхищенно хмыкнул.

Джейн Бримикум неопределенно махнула рукой.

– Симптомы болезни ставят ветеринаров в тупик. Шеба с трудом держится на ногах, а ее кости до странности хрупки и предрасположены к переломам. Понимаете, Ральф использовал ее в своих экспериментах, и…

– Я знаю, – прервал ее Холмс.

– Знаете? Откуда?

Но Холмс не ответил. Вместо этого он отвел меня в сторону.

– Ватсон, я был бы вам очень признателен, если бы вы взяли у несчастного животного мочу на анализ.

– Что мы ищем?

– Мой дорогой друг, открыв это вам, я мог бы повлиять на ваши выводы.

– А каким образом я должен сделать анализ? Я не ветеринар, Холмс, и уж тем более не химик. К тому же мы далеко от города.

– Уверен, вы найдете способ. – Он снова повернулся к миссис Бримикум и стал деликатно расспрашивать ее о смерти мужа.