Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Я объяснил ему, что мой друг накануне телеграфировал инспектору Джеральду Джону Макинсону о нашем скором прибытии.

– Так вы, значит, мистер Шерлок Холмс? – сказал полисмен.

Мой друг поставил сумку на ступеньку лестницы и, сняв с правой руки перчатку, протянул сержанту руку.

– Он самый, – подтвердил Холмс.

Тот улыбнулся улыбкой, как мне показалось, несколько принужденной и пожал протянутую ему руку.

– А вы, должно быть, мистер Ватсон, – сказал он, поворачиваясь ко мне.

– Вообще-то я доктор Ватсон, – сказал я, пожимая его руку.

Пожатие его было таким же неуклюжим, как и его манеры.

– А я сержант Хьюитт. Пойдемте в комнаты! – Он разом поднял обе наши сумки со спальными принадлежностями. – Чай у нас свежий, а я вам быстренько сейчас тосты приготовлю. Инспектор Макинсон скоро будет. Подождите его, пожалуйста, будьте любезны!

Он проводил нас в небольшую комнату с круглым столом, окруженным стульями. Поставив на один из них наши сумки, он помог нам раздеться – принял наши пальто и головные уборы и повесил все это на вешалку возле горящего камина.

– Чай сейчас будет. Тостов хотите?

– С большим удовольствием, – отвечал Холмс.

– Ну, тогда тосты…

Речь его была прервана хлопком входной двери, и он отвернулся, прислушиваясь:

– А-а, это инспектор Макинсон приехал! – Он вновь повернулся к нам: – Я сейчас вернусь!

Хьюитт отступил, пропуская в дверь коротенького господина, чьи жесткие усы топорщились самым необыкновенным образом. Сняв котелок, господин сделал знак сержанту, и тот попятился к двери, которую, выйдя, бесшумно прикрыл за собой.

– Доброе утро, джентльмены, – сказал господин, протягивая для рукопожатия руку без перчатки, оказавшуюся совершенно ледяной на ощупь. – Джеральд Макинсон!

Мы представились, после чего расположились возле огня.

– Я крайне рад вновь встретиться с вами, мистер Холмс, сэр, – заговорил Макинсон, энергично потирая руки перед пламенем камина, – пусть обстоятельства нашей встречи не слишком-то радостны.

– Хоть “терпение”, а по-французски “пасьянс”, стало наименованием карточной игры, подарившей мне немало приятных часов, – с тонкой улыбкой заметил Холмс, – боюсь, к числу моих добродетелей оно не принадлежит, почему я и попрошу вас хотя бы намеком объяснить мне суть дела. Если я не ошибаюсь, с момента нашего выезда из Лондона события получили продолжение.

– Именно, именно! Дело, джентльмены, в общем обстоит так. Без малого две недели назад, второго ноября, если говорить точно, был найден труп Теренса Уэзеролла, человека весьма известного в городе, домовладельца. Труп обнаружил один из его жильцов. Уэзеролла убили.

Последнее слово инспектор сопроводил жестом столь нелепым в своей театральности, что я с трудом сдержал улыбку, чего, слава богу, никто не заметил.

– Каким способом было совершено убийство? – осведомился Холмс.

– Его задушили. Орудие преступления не найдено, но характерные следы на шее дают основание предполагать веревку или же бечеву. В ране найдены грубые нити и волоконца. Но самое ужасное, что у трупа удалено сердце.

– Господи боже! – не выдержал я.

– Да, доктор Ватсон. Грудная клетка была вскрыта, и сердце несчастного вырвано. Причем, скажу я вам, проделано все крайне грубо, зверски. Наш полицейский медик исследовал рану и пришел к заключению, что о какой бы то ни было хирургической операции в данном случае говорить не приходится. Судя по всему, сердце просто рвали руками. Грудная клетка выглядит так, будто ее терзала стая собак.

– Подозреваемые?

Инспектор покачал головой:

– Мистера Уэзеролла, насколько мы понимаем, все любили. Его жена – то есть, простите, вдова – не может вообразить причины, по какой преступник мог бы затаить на него зло. И уж конечно, она понятия не имеет, кто мог бы решиться так жестоко изуродовать тело.

– Наверное, нам стоит осмотреть труп, – сказал я.

– Конечно, доктор. Мы их все вам покажем.

Я покосился на Холмса, который, сложив руки домиком, внимательно разглядывал кончики пальцев.

– Продолжайте, инспектор.

Тут в комнате вновь появился Хьюитт с подносом, на котором стояли чайник, три чашки с блюдцами, молочник, блюдо намасленных тостов, вазочка с джемом и другая – с медом и три закусочные тарелочки. Трапеза простая, но тем не менее являвшая весьма отрадную картину нашим усталым взорам. Мы принялись наливать чай и уплетать тосты, в то время как инспектор Макинсон продолжил рассказ:

– Через несколько дней, седьмого ноября, был зверски убит фермер в Хэмпстуэйте, соседней деревушке. Застрелен прямым прицельным выстрелом в затылок. Он вышел из дома проведать скотину в хлеву, что всегда делал по вечерам в одно и то же время. Убийца, как видно, его караулил. – Инспектор сделал глоток чаю и поставил чашку обратно на блюдце. – И опять сердце у несчастного оказалось вынутым, хотя тело изуродовали не столь жестоко. А третье убийство произошло на той неделе, одиннадцатого, и это было, пожалуй, самое гнусное из этих преступлений. Десятого ноября Гертруда Ридж, школьная учительница, утром не пришла в класс. Молодую женщину потом нашли на железнодорожной насыпи, вернее, не всю нашли, а частично…