Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

– Там, куда мистер Кросби отправился после работы. Узнав, где он находился, выйдя из банка, мы, возможно, получим ключ к разгадке, – отвечал Холмс. – Из вашего рапорта, инспектор, следует, что в квартире Кросби с утра никого не было: огонь в камине погас, в раковине находилась немытая посуда, оставшаяся от завтрака. По моему мнению, мистер Кросби встретил своего убийцу там, куда пошел ранним вечером.

– Господи боже, – пробормотал я. Бросив взгляд на Макинсона, я понял, что и его одолевают сомнения. – Но зачем ему понадобились эти… эти отметины? Что он делал с этими кусками кожи?

Тут Холмс повернулся ко мне:

– Может быть, вы, Ватсон, будете так любезны и объясните нам происхождение так называемых родимых пятен.

– Ну, – заколебался я, – откуда они берутся и что их вызывает, никто толком не знает. Они довольно часты у новорожденных и получили даже название “аистов клюв”, потому что отметины часто располагаются на лбу между бровями и на затылке, словно этот след оставляет аист, когда приносит ребенка в клюве. У новорожденных пятна эти бывают нестойкими и со временем, по мере роста ребенка, исчезают. Согласно популярной, хоть и неверной теории, пятна эти образует плодная оболочка в тех местах, где врастает в собственную кожу находящегося в утробе младенца. Такие родимые пятна еще называют “печатями Длани Господней”, и есть поверье, что они приносят счастье.

– Не большое счастье, по-моему, – фыркнул Макинсон, – жить всю жизнь с красным пятном на роже!

– Как я уже сказал, инспектор, у детей такие пятна с возрастом проходят. Те же, что остаются, называются “винными” или “клубничными” пятнами – в зависимости от цвета. В медицине это зовется кожной гемангиомой, образуемой ненормальным разрастанием поверхностных сосудов, так сказать, их переизбытком в кожном покрове. Чаще всего они поражают кожу лица – случай Кросби в этом смысле типичен, – но бывает, они встречаются и где угодно на теле.

“Винные” пятна остаются у человека на всю жизнь, хотя со временем некоторые из них могут бледнеть, “клубничные” же менее стойки.

Холмс кивнул:

– Представим себе теперь, что наш убийца уверовал в старую сказку о том, что пятна предвещают удачу в жизни, счастливую судьбу. Тогда у него вполне могла родиться мысль, что, заимев большее количество подобных родинок, можно изменить свою жизнь к лучшему. Возможно, он был несчастлив, считал, что ему не везет.

– Вы сказали “большее количество”, – подал я голос.

– Да, сказал. Я думаю, что убийца тоже имел подобную отметину и слышал, возможно от матери, что это означает, будто его отметил своей дланью сам Господь. Но собственная его жизнь, как ему казалось, никак не подтверждала счастливого предзнаменования, и он решил, что изменить ее ему помогут новые родинки.

Я покосился на Макинсона – лицо его выражало недоверие.

– Может быть, и так, мистер Холмс, – сказал он, – но как находил убийца свои жертвы? Не считая учительницы и банкира, родинки остальных не были видны, и никто из них никогда их не показывал.

– Ну, может быть, слово “никогда” тут не подходит, – сказал Холмс с широкой улыбкой. – Скажите мне, есть у вас в городе общественный бассейн?

Макинсон покачал головой:

– Нет. Ближайший такой бассейн в Лидсе.

Холмс вновь улыбнулся, на этот раз с видимым удовлетворением.

– Ватсон, – сказал он, даже не пытаясь скрыть возбуждение, – чем славится Хэрроугейт?

– Славится? Хэрроугейт? – Я судорожно пытался сообразить, к чему клонит мой друг. – Ничего, кроме холодных ветров, мне в голову не приходит, – подумав, отвечал я.

– Водой, Ватсон!

– Водой? – Я по-прежнему ничего не понимал.

– Хэрроугейт – курортный городок, и славится он, как говорят, лечебными и оздоровительными свойствами своей родниковой воды.

– Ну да, так и есть, мистер Холмс, – подтвердил инспектор.

– А ванны, где можно погружаться в эту воду, у вас имеются?

– Турецкая баня и прочее в этом роде – да, – сказал Макинсон. – Сам я, конечно, там не бывал, но некоторые очень этим увлекаются. – Помолчав, инспектор добавил: – Хозяином там один чудной парень.

Холмс так и подскочил:

– Чудной, говорите? А родинка у него есть?

Макинсон покачал головой:

– Нет, родинки, по крайней мере видимой, я у него не замечал.

Холмс сразу же скис – возбуждение, разом вспыхнув, мгновенно же и угасло.

– В таком случае что в нем чудного?

– Он, знаете ли… – Макинсон словно бы затруднялся с подбором слов для описания внешности парня, и я уже собирался прийти к нему на помощь, когда наконец он выговорил: – Немножко кривой: одна сторона тела кажется крупнее, чем другая.

– Все правильно, Холмс! – вскричал я. – Вы имеете в виду явную асимметрию тела, инспектор? Вы об этом говорите?

– Да. Голова у него неправильной формы, одна рука короче другой и нога тоже. Поэтому ногу он подволакивает. – Инспектор покачал головой, видно представив себе эту картину. – Странный парень, что и говорить!

Я повернулся к Холмсу.