Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

С 1898 года дел у Холмса, казалось, стало меньше. Это вовсе не означает, что активность его уменьшилась, просто Ватсон не описывал их так же регулярно и с той же страстью, как раньше. Мы знаем, что Холмс частенько критиковал, иногда беспощадно, “хроники” Ватсона, и к тому же он был очень строг в отношении того, что можно публиковать, а что нет. Расследования, происходившие в конце столетия, как правило, были окутаны тайной, да и интерес общественности к такого рода делам заметно спал. В результате Ватсон издал только два рассказа – “Москательщик на покое”, который частично совпадает с неопубликованным делом двух коптских патриархов, и “Шесть Наполеонов”. Кроме того, известно, что в 1898 году Холмс расследовал загадочное исчезновение катера “Алисия”, а также случай с Айседором Персано [76] . У меня есть материалы по этому последнему делу, но не все детали еще ясны, а посему я не могу пока сделать его достоянием широкой общественности.

Часть четвертая Последние годы

С концом эпохи груз дел, расследованием которых занимался Холмс, не уменьшился. Неделю или две, ознаменованные смертью королевы Виктории, Холмс был занят по меньшей мере тремя расследованиями. Первое из них было связано с убийством Абергавенни. Писателю Мартину Эдвардсу, являющемуся также и поверенным, удалось получить доступ к старым записям из архивов главного государственного прокурора, благодаря чему он и смог восстановить ход этого дела. В то же время выяснились обстоятельства, позволившие Шерлоку Холмсу вернуться к одному из самых ранних его дел – “Обряду дома Месгрейвов”. После значительной исследовательской работы, проведенной Майклом Дойлом, не состоящим в родстве, как он меня уверил, с доверенным лицом Ватсона, ему удалось по крупицам воссоздать эту странную финальную коду, которая наконец-то, по прошествии двадцати пяти лет, разрешила все загадки в “Наследстве Рэчел Хауэлз”. Раскрылась и тайна, упомянутая самим Конан Дойлом в поздних его записях.

Мартин Эдвардс Дело юриста-самоубийцы

– Вы как нельзя более вовремя, Ватсон, – сказал мне Холмс, когда, прогулявшись по утреннему февральскому морозцу, я возвратился в дом 221-б по Бейкер-стрит. И, озорно поблескивая глазами, он добавил: – Я жду одного визитера, человека уникального, ведь, согласитесь, редкость встретить юриста, предпочитающего оплатить мои профессиональные услуги из собственного кармана, а не норовящего запустить для этого руку в карман кого-нибудь из клиентов.

– Чудеса порой случаются и в наши дни, – сказал я небрежно. – По всей видимости, к вам его привели обстоятельства чрезвычайные.

Мой друг издал короткий смешок.

– Да, их отличают некоторые интересные особенности. Я так понял, что мистер Мэтью Доулинг принял в свою контору молодого человека, показавшегося ему доктором Джекилом, но теперь он имеет все основания испытывать страх перед партнером, различая в нем черты мистера Хайда.

Я был рад видеть Холмса в добром расположении духа. В течение ряда месяцев ему не давали покоя возможные последствия нескольких серьезных расследований, которые он вел, и это портило ему настроение. Я видел в этом тревожный симптом, боясь, что он ставит под удар свое здоровье. Некоторые из этих расследований ему пришлось проводить в обстановке строжайшей тайны, достаточно будет сказать, что в одном случае от его вмешательства зависела судьба трона. Остальные его дела также находились под пристальным вниманием прессы и читающей публики, и в свое время, думаю, я расскажу и о них. Речь идет о “деле линкольнской белошвейки” с ее удивительными питомцами и о загадочной меланхолии привратника – все это сохранилось в моих записях.

Сама причудливость этих невероятных историй вкупе с неоспоримым наслаждением, которое извлекал Холмс, распутывая с помощью стройной логики то, что не смогли распутать орды полицейских, давали ему необходимый стимул и исключали его обращение к дополнительным стимулирующим средствам. Сейчас же я более всего боялся, что скука заставит его вновь вспомнить о кокаине. К тому же невероятные затраты нервной энергии, которых потребовали от него последние расследования, могли серьезно сказаться на его здоровье. Он и сам знал, как вредны для него долгие часы неумеренной работы, и не так давно даже стал заговаривать о том, что пора на покой. Как бы ни ценил я наше с ним сотрудничество, какое бы наслаждение ни дарило мне оно, первейшей моей заботой было здоровье и благополучие моего друга, почему и, предвкушая радость, которую должно было доставить ему новое дело, я втайне надеялся, что оно не окажется для него непосильным.

– Стало быть, у нового вашего клиента появился партнер, ведущий как бы двойную жизнь? – спросил я.

– Можно выразиться и так. Не хотите ли прочесть то, что пишет мне этот юрист?

И он бросил мне письмо, помеченное вчерашним числом и отправленное с домашнего адреса на Даути-стрит.

...