Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Холмс принял это известие с подобающей случаю серьезностью и сообщил джентльмену следующее. Хорошо сознавая, сказал он, что в Техасе обмен выстрелами при знакомстве в порядке вещей, он должен заметить, однако, что в Англии пока еще принято, входя в дом, разряжать оружие. Что было, на мой взгляд, довольно-таки лицемерным высказыванием из уст человека, имеющего обыкновение оттачивать свою меткость, стреляя в гостиной!

Однако же наш собрат-жилец сконфузился и сбавил тон.

– Простите меня, джентльмены, – вздохнул он. – Я иностранец и, должен признать, несколько сбит с толку, кто тут мои друзья, а кто враги. Видите ли, меня предупредили, что следует вести себя с осторожностью. Но как вы сюда вошли?

– Так же, как вы: вставив ключ в замочную скважину, дорогой мой сэр. Мы с доктором Ватсоном остановились здесь на несколько недель.

– Доктором Ватсоном? – эхом повторил незнакомец с явным американским акцентом. Протяжный выговор выдавал в нем уроженца юго-западных штатов, и я вполне доверял знаниям Холмса, чтобы допустить, что собеседник наш и впрямь из Техаса.

– Это я, – сказал я, озадаченный нескрываемым энтузиазмом, с которым он произнес мою фамилию, но загадка разрешилась, когда он переключил свое внимание на моего друга.

– Значит, в таком случае вы – мистер Шерлок Холмс! О, дорогой сэр, простите мне мои дурные манеры! Я ваш горячий поклонник, джентльмены. Я следил за всеми вашими делами. Вы – одна из причин того, что я снял комнаты поблизости от Бейкер-стрит. К несчастью, когда я вчера зашел к вам, то застал только рабочих, которые не смогли сказать мне, куда именно вы переехали. Время поджимало, пришлось действовать самостоятельно. И боюсь, похвастаться мне нечем! Я и представления не имел, что вы живете в одном доме со мной.

– Наша хозяйка, – сухо заметил Холмс, – не из болтливых и славится своей сдержанностью. Думаю, даже ее кошка не слыхивала наших имен в этом доме.

Американец был на вид лет сорока пяти от роду, смугл от солнца, с густой рыжей шевелюрой, вислыми рыжими усами и тяжелой челюстью. Когда бы не умные зеленоватые глаза и тонкие руки, я принял бы его за ирландского борца-профессионала.

– Меня зовут Джеймс Маклсворт, сэр, а живу я в Галвестоне, в Техасе. Уже несколько поколений нашей семьи занимается импортом-экспортом товаров, мы доставляем их по реке до Остина, столицы штата, и пользуемся репутацией честных торговцев. Мой дед воевал за независимость Техаса и первым повел пароход вверх по Колорадо, чтобы торговать с портом Сабатини и прибрежными городками.

Как это свойственно американцам, он предъявлял краткое жизнеописание, свое и своих предков, даже если вы всего лишь пожали ему руку. Обычай полезный и весьма уместный в тех диковатых и все еще малонаселенных регионах Соединенных Штатов, откуда он родом.

Холмс проявил сердечность, нюхом чуя тайну как раз по своему вкусу, и пригласил техасца через часок к нам присоединиться, чтобы не торопясь за виски с содовой обсудить, какое у него к нам дело.

Мистер Маклсворт с готовностью это приглашение принял, пообещав ознакомить нас с содержимым своего саквояжа и в полной мере объяснить свое недавнее поведение.

* * *

Перед тем как ему у нас появиться, я спросил Холмса, что за впечатление произвел на него Джеймс Маклсворт. Сам я увидел в нем вполне честного парня, делового человека, который, не исключено, попал в передрягу и надеялся, что Шерлок Холмс поможет ему из нее выкарабкаться. Если только это ему и требовалось, то, я был уверен в этом, Холмс от дела откажется. А с другой стороны, что-то во всем этом подсказывало, что история может оказаться прелюбопытной.

Холмс ответил, что ему наш новый знакомец показался занятным и пожалуй что искренним. Однако он не уверен пока, то ли этот Маклсворт простак, обманутый каким-то хитрым проходимцем, то ли просто чем-то расстроен.

– Впрочем, есть у меня свои догадки, Ватсон, что без преступления здесь не обошлось – причем преступления дьявольски изощренного. Вы ведь слышали о “Персее” Феллини, не так ли?

– Кто же о нем не слышал? Писали, что это лучшая работа Феллини. Отлита из серебра, гравирована золотом. Изображает Персея с головой горгоны Медузы, причем голова выполнена из сапфиров, изумрудов, жемчуга и рубинов.

– Ваша память, как всегда, превосходна, Ватсон. В течение многих лет “Персей” был гордостью коллекции сэра Джеффри Маклсворта, сына известного владельца металлургического производства, по слухам богатейшего в Англии человека. Сэр Джеффри меж тем, насколько мне известно, умер одним из беднейших. Он любил искусство, но в деньгах мало что смыслил и по этой причине, как я понимаю, стал жертвой не одного мошенника. В молодые годы он участвовал в “эстетическом движении”, дружил с Уистлером и Уайльдом. Причем Уайльд был ему истинным другом и какое-то время пытался влиять на него, отговаривая от некоторых его особенно безрассудных трат.

– А, как же, Маклсворт! – припомнил я.