Новые приключения в Стране Литературных Героев

Гена. И книга же мне попалась! Такое напридумано, что... Представляете, один военный писарь... Да, я забыл сказать: это еще давно было, при царе Павле Первом... В общем, этот самый писарь сидел и приказ переписывал. Ему в приказе надо было перечислить, какие офицеры Преображенского полка куда назна­чались. А он очень торопился, все боялся, что к сроку перепи­сать не успеет, ну и...

Профессор. И, торопясь, допустил при переписывании ошибку.

Гена. Откуда знаете? Даже две! Например, ему было нуж­но написать: «...подпоручики же такие-то...» Забыли, как их зва­ли. Не важно. Предположим, так: «...подпоручики же Иванов, Петров и Сидоров назначаются туда-то и туда-то». А он, писарь то есть, взял да и написал нечаянно: «...подпоручик Киже». Понимаете? Вроде фамилия такая получилась – Киже! (Боясь, что перебьют.) Но это еще что! Когда приказ к императору Пав­лу попал, тому захотелось там хоть что-нибудь исправить – характер у него такой был. Он и приписал сверху: «Подпоручика Киже назначить... в общем, не туда, куда его назначили, а в караул». Дворец караулить. Понимаете, что произошло?

Профессор (улыбается). Да понимаю, успокойся.

Гена. Тут все и началось. Получает командир полка этот приказ, самим царем подписанный, и не знает, что ему делать. Офицера-то у него такого нету! Но царю сказать побоялся: вдруг обозлится? Только посоветовался с царским адъютантом, как быть, а тот совет дал. Императору, говорит, ничего не доносите. Просто считайте подпоручика Киже в живых. И действительно назначьте в караул. Так вот и решил. Но потом...

Профессор(ему все-таки не хватило терпения). Но потом этот самый несуществующий подпоручик, которого, ес­тественно, император Павел не видел и не мог видеть в глаза, попал по случайной причине в царскую немилость и его велено было сослать в Сибирь под надзором двух гвардейцев...

Гена(увлеченно подхватывает). Точно! Там это здорово написано: шагают эти гвардейцы по дороге, будто и правда кого-то ведут, а между ними пустое место!..

Профессор. Вот именно. Ну а дальше все поверну­лось в другую сторону. Император, вообще отличавшийся кап­ризностью нрава, вдруг передумал и помиловал это пустое место. Стал повышать в чинах и в конце концов даже произвел в гене­ралы...

Гена (он только сейчас опомнился – так, значит, захватила его эта фантастическая история). Выходит, вы эту книжку знаете? А я-то... Ну, все равно! (Снова загорается.) Нет, это ж надо было придумать! Кому бы еще такое в голову пришло?

Профессор. Ты полагаешь: решительно никому?

Гена. А что? Почему вы спросили?

Профессор. Потому что, дружок... Но к чему тратить слова? Давай-ка лучше, как обычно, сразу отправимся – только нет, не в рассказ Юрия Тынянова «Подпоручик Киже». Вообще не в рассказ – в сказку!

И до нашего слуха доносится песенка двух ткачей, они напева­ют вполголоса, занятые своей работой. Весьма странной, судя по их же собственным словам.

Ткачи.

Уж нам-то издавна известно:
На дураках стоит земля!
И вот мы из пустого места
Кроим наряд для короля.

Второй ткач(запевает громогласно).

Не зря мы с тобою ткачи-ловкачи...

Первый (шепотом остерегает его).

Об этом, братец, промолчи!

Вместе.

Уж мы-то знаем: дело выйдет,
Поскольку нам поверил всяк,
Что если ткани не увидит,
То, значит, круглый он дурак!

Второй(снова неосторожно громко).

Не зря мы с тобою ткачи-ловкачи...

Первый.

О этом, братец, промолчи!

Да тише ты! Кому говорят? Старый министр идет!

Ткачи(вместе.) Здра-авствуйте, господин министр! Милости просим, ваше превосходительство! Как изволили почи­вать? Ничто дурное вам не снилось? Как аппетит? Как...

Министр. Довольно, довольно, ткачи! Не заговаривайте мне зубы! Ну-ка, показывайте вашу работу. Меня вам не про­вести!

Первый ткач. Как можно, ваше превосходительство? Кому же не известен ваш изысканный и строгий вкус? Вот-с, из­вольте! Королевские панталоны!

Второй ткач. Королевский камзол!

Первый. Королевский кафтан!

Второй. Вам оттуда хорошо видно? Надеюсь, зрение у вас в порядке?

Первый. Что ты городишь? Кто же, если не господин министр, способен увидеть и оценить наше искусство? Ведь всяко­му дураку известно, что наша ткань только для него, для дурака, и невидима!