Новые размышления о личном развитии

Но мы не знаем, что есть истина. Никто не знает. Каждый из нас основывается на своих представлениях о ней. Однако эти представления могут меняться со временем, либо столкнувшись с неоспоримыми аргументами.

Любая правда субъективна. Абсолютная истина является теоретическим конструктом, не достижимым на практике.

Вероятно, приняв сказанное выше, вы будете вести себя в спорах более гибко и откроете для себя разные точки зрения.

Вы не можете и не должны запираться в бункере своего всезнайства.

Когда «нет» означает «да»

[47]

Я беседовал с доктором Роном Душкиным, прекрасным нью-йоркским гомеопатом. Мы знакомы много лет и делимся друг с другом всем, о чем думаем, что нас заботит, и даем друг другу советы.

Сегодня я рассказывал ему о том, что мне трудно сказать нет. Происходит ли это потому, что мне не хочется никого обижать или вступать с кем-то в конфронтацию? Или потому, что я привык к сложностям жизни? Потому ли, что проще уступить желаниям других людей, даже когда мне это не нравится?

Однако в подобном поведении нет ничего легкого и приятного, поскольку, не сказав «нет» и уступив, когда не хочется делать это, мы чувствуем обиду. Мы обижаемся на тех, кто, как нам кажется, виновен в ситуации; кто загнал нас в угол, так что мы не смогли отказать.

Мы чувствуем себя жертвой, не так ли?

А раз мы ощущаем себя жертвой, значит, должен быть злодей – и это тот человек, которому мы не смогли отказать.

Часто этот, назначенный нами, злодей даже не подозревает о нашем мнении о нем. Он полагает, что раз мы не отказались, значит, согласились.

Мы чувствуем себя жертвой, не так ли?

Я спросил Рона, как быть в таких ситуациях?

Оказалось, у него был в запасе один прием, которым я хочу поделиться с вами.

Сказать другому «нет» означает сказать «да» себе самому.

Повторяю: каждый раз отвергая то, что нам не по душе, мы говорим «да» себе – тому, что мы сами хотим.

Кому-то трудно отказывать другим, потому что они неспособны сказать «да» самому себе. Иначе говоря, они не берут себя в расчет. Обесценивают собственные потребности.

«Сам себе не поможешь, никто тебе не поможет» – гласит еврейская мудрость.

Почему интересы, потребности и желания других людей (супруга, детей, клиентов) важнее для нас, чем наши собственные потребности и желания?

Рон говорит, что когда кто-то просит его сделать что-нибудь или уделить свое время проблеме, а он не хочет делать это, у него готов ответ: «Извините, я занят».

Не думаю, что это самый лучший ответ. Полагаю, лучше сказать: «Рад бы вам помочь, но у меня есть предварительные обязательства».

Обязательства перед кем? Перед собой, черт возьми!!!

У меня назначена важная встреча – с собой. Я обязан позаботиться – о себе.

Позаботиться о себе?

У меня сильно болели колени. Я попросил помощи у гомеопата. Он велел мне закрыть глаза, обнять больное колено и возблагодарить собственное тело. Сказать ему «спасибо» за все, что оно для меня делает. Тут я понял, как много мое тело сделало для меня, функционируя на пределе своих возможностей, стойко отражая атаки графика моих поездок, недосыпа, ужасной пищи… а что я сделал для него? Очень мало. Я воспринимал его работу как само собой разумеющееся.

По аналогии задумайтесь об отношениях между руководством и рабочими: сколько рабочие сделали для компании по сравнению с тем, что компания сделала для них?

Я никогда не обращал внимания на потребности своего тела. До тех пор, пока не появилась боль. Только тогда я «вспомнил» о нем.

О Господи! Отчего мы так быстро стареем и так медленно набираемся мудрости?

Влияние Холокоста

[48]

Я недавно закончил писать мемуары и, занимаясь этой работой, узнал о себе кое-что, о чем и не подозревал, пока… не перечитал написанное.

Холокост, который я испытал в возрасте с трех до восьми лет, оказал глубокое воздействие на мою жизнь. Полагаю, это должно было быть очевидно каждому, но для меня данное открытие стало большим неприятным сюрпризом.

Много лет я недоумевал, отчего меня так беспокоит, что случится со мной после смерти. Почему я так усердно, почти фанатично, выстраивал Институт, старался написать как можно больше книг, обучал своей методике людей по всему миру… и переживал, что станется с плодами моих трудов, когда я навечно со всем распрощаюсь? Я недоумевал, отчего так маниакально упорствую и продолжаю всем этим заниматься, расплачиваясь здоровьем и отношениями с женой и детьми.

Многие упрекнули бы меня в жажде наживы. Но правда заключается в том, что я даже не знаю, сколько у меня денег, да и меня это мало волнует. Мои запросы и пристрастия довольно скромны.

Кто-то, возможно, обвинит меня в обслуживании своего эго. Мне кажется, что и это объяснение плохо подходит. Мне не важно, сколько у меня почетных титулов. Они нужны мне лишь для маркетинга. И я чувствую скорее смущение, чем гордость, когда у меня просят автограф.

Что же незримо ведет меня?

Мне все стало ясно, пока я писал свои мемуары. Это страх смерти.