Новые россы

Олег закончил радиосвязь, откинулся на спину и немного вздремнул. Ему почему-то приснился Афганистан. Вот снова он со своей группой идет по заснеженным горам в обход засады душманов, которые приготовились обстрелять движущуюся через Саланг нашу воинскую колонну. Благодаря информатору, внедренному в банду, удалось узнать время и место засады. Те же горы, тот же белый снег, так же тяжело дышать от недостатка кислорода и тяжелого РД за спиной. И вот они уже на месте. На снегу видны следы «духов», которые заняты наблюдением за приближающейся головой советской колонны и не видят, что за их «головами» уже пришли другие «шурави». В прицел автомата попадает голова пулеметчика в пуштунке, сейчас Олег медленно нажмет на спуск, и…

— Олег Васильевич! Вставайте, милейший! Скоро стемнеет. Пора подниматься, — тормошил его Левковский.

— Я не сплю! Я сейчас «духа» замочу и встану… — сквозь сон пробормотал Уваров.

— Какого «духа» и зачем его «мочить»? — не понял Левковский. — В горах ведь все духи бестелесные?

— Это так наши в Афганистане душманов, бандитов местных, называли, — пояснил проснувшийся Максим. — Олегу Васильевичу, наверное, снова война снится, как и моему бате. Они в Афганистане вместе воевали. А «мочить» — значит, убить.

— Ну и словечки у вас, молодой человек. До чего русский язык исковеркали! — возмутился Левковский. — Простому человеку и не понять. Ладно, пускай эти двое спят. А мы с вами поднимемся наверх, если, конечно, не возражаете?

— Да нет. Я не возражаю. Тут осталось-то всего ничего, метров двести, — согласился Максим.

— На этот раз я пойду первым, — заявил профессор. — И не спорьте со мной. Здесь много снега, и неизвестно, какой он толщины. Если я провалюсь, вам будет легче вытащить меня, чем мне вас. Берите веревку подлиннее. Если увидите, что не можете меня вытащить, режьте ее. Нож у вас есть, я надеюсь?

— Нож есть. — Максим показал подаренный ему Григоровым немецкий штык-нож, найденный в бронетранспортере. — Но я вас не брошу. Вы легкий, и я вас все равно вытащу. Сил у меня хватит.

— Вот спасибо, утешили! Ну вперед, к вершине!

На вершину забрались без приключений. Снег от холода и ветра превратился в лед, поэтому и не проваливался.

— Да, как я и предполагал, единственный выход — та седловина между вершинами, — констатировал Левковский.

Макс не спорил, тем более другого выхода он тоже не видел. Когда стали спускаться в промежуточный лагерь, стемнело. Левковский, идя вслед за Максимом, вдруг остановился и повернулся в сторону юга. Максим почувствовал, как натянулась связка, тоже остановился, испугавшись за профессора. Но тот стоял неподвижно, завороженно глядя в звездное небо.

— Что случилось, Павел Иванович? Почему не спускаетесь?

— Вот он, Максим! Вот он, Южный Крест! — радостно воскликнул профессор.

— Что это значит для нас?

— Это значит, что мы все же в Южном полушарии! Я был прав! На севере нет Полярной звезды! Ее отсюда не видно!

— А на сколько градусов южнее экватора, профессор?

— Сейчас, сейчас! Дайте я определю, — всматриваясь в горизонт и выставив вперед руку, скороговоркой ответил Левковский. — Градусов восемь — десять южной широты.

— А сколько в одном градусе километров? А то я давно в школе учился, уже малость подзабыл, — смущенно спросил Максим. Ему было немного стыдно, что он не помнит такие элементарные вещи.

— Один градус широты на экваторе равен ста одиннадцати километрам, — проговорил Левковский, затем продолжил себе под нос: — Теперь я смогу точнее определить наше местонахождение по карте.

— Давайте быстрее, профессор, а то как бы мимо наших не проскочить в такой темноте…

В это время снизу засветился фонарик и донесся голос Уварова:

— Максим! Профессор! Где вы? Отзовитесь!

— Мы здесь, Олег Васильевич! Уже спускаемся! — крикнул Макс, сигналя фонарем.

Спустившись в расщелину, Максим и Левковский получили нагоняй от Уварова.

— Почему без разрешения совершили подъем? Без подстраховки! И нас оставили спать! А если лавина или провалились бы в расщелину? Мы бы все могли погибнуть! Ладно Макс, пацан еще, жизни толком не знает! Но вы, Павел Иванович, — пожилой человек, убеленный сединами, прошедший огонь и воду, профессор, а действуете, как мальчишка какой-то! Стыдно должно быть!

Левковский и Максим стояли перед Уваровым, как два нашкодивших сорванца, с покрасневшими лицами и опущенными головами, всем своим видом показывая, что вину свою осознают, каются в содеянном и даже не попытаются оправдаться. Если Максу, по молодости, это было простительно, то профессор в своем почтенном возрасте выглядел действительно смешно.

После гневного выступления Олега настала тяжелая минута тишины. Чтобы как-то разрядить обстановку, Долматов поинтересовался:

— Павел Иванович! А что вы хоть там увидели? Стоит нам с товарищем подполковником туда подниматься?

Отвлекшись от невеселых дум, Левковский приободрился:

— Все, что хотел, то и увидел! Я думаю, вам нет необходимости делать новое восхождение.

— Так что именно увидели? — примирительно спросил Уваров.