Новые русские

Темиров гладит себя по круглой лысеющей голове. Внимательно смотрит на Иголочкина. Потом переводит взгляд на стушевавшегося Аслана. Предложение Левы его застало врасплох. Вариант избавления от Глотова он давно прокручивал в уме. Но так сразу? Ход коварный, избавляющий от многих хлопот. Однако начать предвыборную кампанию все же придется. Здесь денег жалеть нельзя. Хорошо бы устроить скандал, зацепить других кандидатов, подкинуть в газеты сведения о секретах, которыми располагает Глотов. Например, существует якобы директива правительства стереть остатки Арала с лица земли и тем самым высвободить средства, направленные на его возрождение… А уж после можно и несчастный случай. Пусть считают, что это дело рук конкурентов или контрразведки.

Темиров по-кошачьи зажмуривается. Пожалуй, Иголочкин принес хорошую идею. Зачем сажать свой виноград, когда можно купить у соседа.

— Молодец! — обращается он к Иголочкину, слегка приоткрывая створки раскосых глаз. — Буду думать… А ты выпей еще и иди. Будешь нужен, Аслан найдет.

Лев из рук девушки принимает пиалушку с коньяком, выпивает и без рукопожатий уходит в сопровождении возникшего юноши.

Темиров обращается к Аслану:

— Учись, мальчик. Этот Лева умеет делать дело. Одно предложение, и какая экономия!

— Когда-нибудь он и нас… — непослушным языком лепечет Аслан.

— Не сомневаюсь. Одно успокаивает — не успеет. — Жаке поворачивается к девушкам. — Почему до сих пор бешбармак не на столе?

Девушки переглядываются из-под своих вуалей и в один голос отвечают:

— Бешбармак приказано подавать к приходу госпожи.

Темиров вспоминает и согласно кивает головой.

— Скажи, Аслан, эта Вера — приличная женщина? Мне в ней задница нравится. Почему мне здесь степным волком жить? С этими курицами, — он кивает в сторону девушек. — Она — женщина солидная. Доктор наук. Кстати, не забудь выяснить, сколько это стоит в их университете. Все-таки придется бывать среди людей. Чего молчишь, боишься, Глотов не отдаст?

— Так ведь Глотова уже нет? — удивляется Аслан.

— И то правда. Молодец. Аслан, а не лучше ли ей быть вдовой?

Аслан важно надувается. Лицо становится совсем круглым, губы складываются жирной розочкой. Он обожает, когда спрашивают его совета. Особенно аксакалы.

— Вдовой плохо, — не соглашается он. — Замужнюю женщину всегда можно без хлопот отправить к мужу.

— Молодец, мужчиной становишься. Иди. На сегодня не понадобишься.

Аслан встает, кланяется и исчезает. Жаке ложится спиной на ковер, широко раскинув руки. Девушки заботливо подкладывают под его голову подушки.

— Юка, — обращается к одной из них. — Скажи, когда с мужчиной лучше иметь дело — до бешбармака или после?

— После, аксакал, — отвечает та, что ближе к нему.

— Я тоже так думаю. Подавай баранину.

Девушки встрепенулись и хотели уже мчаться выполнять приказание, но возникает все тот же юноша. Жестом дает понять, что в гости пожаловала дама. Жаке вертит рукой, мол, пусть подождет. Юноша исчезает. Из большого сундука, стоящего у стены, завешенной до потолка коврами, девушки достают чистую белую рубашку. Помогают Темирову переодеться. На ноги надевают золоченые сандалии. Расчесывают на косой пробор редкие черные волосы, стараясь прикрыть ими блестящую смуглой кожей лысину.

Темиров мурлычет бесконечную степную мелодию. Закончив с его прической, девушки снимают две домбры, висящие на ковре, располагаются за спиной своего хозяина и тонкими лирическими голосами начинают песню красавицы Карагез. Дверь распахивается, и на пороге комнаты появляется обескураженная Вера. За ней стоит безмолвный юноша. Голова Веры покрыта роскошной белой шелковой шалью, ниспадающей на плечи, обвивающейся вокруг локтей и мягкими складками спускающейся почти до пола. На ногах — сафьяновые туфли на низком каблучке, украшенные разноцветными камнями, жемчугом, расшитые позументом. Вере неловко в такой дорогой и неизвестно кем и для чего надетой на нее обуви.