Новые сказки

В одну минуту приказ его был исполнен, братья переоделись, и покоритель карликов велел подать обед, состоящий из самых изысканных блюд и лучших вин. Затем началось пение, музыка, театр и танцы, — во всех этих искусствах карлики были мастера, каких и свет не производил. Потом принесли роскошные постели для отдыха. После отдыха во всем подземном царстве зажгли великолепную иллюминацию, привезли хрустальную карету, запряженную чудными лошадьми, и братья поехали кататься по зеленым горам, чтобы осмотреть все, что было в них достопримечательного. Они проезжали по ущельям, усыпанным драгоценными каменьями, видели грандиозные водопады и водоскаты, любовались, как цветут металлы, подобно цветам, — туч были и серебряные лилии, и золотые подсолнечники, и медные розаны, — все сияло блеском, роскошью и великолепием.

Наконец, властелин карликов начал торговаться с ними из-за шапки-невидимки и предложил им тяжелые условия. Во-первых, он потребовал напиток из чудесных целительных трав, сила которых так хорошо была известна карликам; этим напитком он хотел исцелить больное сердце своего отца и вызвать в нем любовь ко всем трем сыновьям. Во-вторых, он потребовал такое сокровище, какое лишь подобает подарить царской невесте, — его он назначил отдать своей любимой сестре. В-третьих, он потребовал целый воз драгоценных каменьев и художественной утвари, какую только карлики умели изготовить, и еще целый воз золотых монет, — ведь говорится: деньги каждого соблазняют, а братьям так от души хотелось пожить богачами. Затем он пожелал иметь для каждого из братьев по карете самого удобного устройства, с хрустальными стеклами, и чтоб к каждой карете было все необходимое: кучера, лошади, роскошная упряжь.

Слушая эти приказания, карлики только переминались с ноги на ногу, изгибались в три погибели, имели такой жалостный вид, что камень растрогался бы; но их стон и охи ни к чему не привели.

— Ну, если не хотите, — говорил грозный повелитель, — отлично, — тогда мы остаемся у вас; здесь жить недурно, а я еще от вас всех отберу шапки-невидимки. Тогда увидите, что будет с вами, — убьют каждого, как только завидят. Этого еще мало! Взберусь я наверх, на землю, наберу жаб да и пущу их на ночь в постель каждому из вас.

Лишь только повелитель произнес слово «жаба», как все карлики бросились в отчаянии на колени и завопили: «Смилуйся! смилуйся! Ради всего на свете, только не это! Только не это наказание!» — ведь жабы для карликов чистая смерть и ужас. Вздыхая, согласились они на все и тотчас же отправились на работу, чтобы добыть все требуемое и в точности исполнить повеления своего строгого властелина.

А между тем на мельнице угрюмого мельника дела шли неважно. Когда младший сын также ушел, старик заворчал:

— Ну, и тот пропал, словно сквозь землю провалился, — так-то оно всегда: расти детей, а они тебе спину поворачивают. Хорошо еще, что девочка со мной, мое сокровище, моя любимица!

Любимица же сидела смирно да плакала.

— Опять ты плачешь! — ворчал старик. — Думаешь, так я и поверил, что ты плачешь о своих братьях? О том несчастном убиваешься ты, который собирается посвататься за тебя. У него нет ни гроша, у меня ни гроша, — у нас всех троих вместе, значит, ни гроша. Слышишь ли, как мельница стучит? Не слышишь? Я тоже не слышу. Мельница стоит, — я не могу работать, а ты не можешь ехать венчаться, — или ты желаешь справить нищенскую свадьбу? Что скажешь на это? — Такого рода речи слушала дочь ежедневно и изводилась от своего тайного горя.

И вот, в одно прекрасное утро три кареты подкатили к мельнице; малютки — кучера правили лошадьми, малютки-лакеи отворили дверцы карет; три красивые молодчика, одетые, как какие-нибудь принцы, вышли из них.

Множество прислуги стало возиться около других экипажей: снимали, разгружали, отвязывали ящики, тюки, тяжелые сундуки, — и все это потащили на мельницу. Немые от удивления, стояли мельник и его дочь.

— Доброе утро, отец! Доброе утро, сестрица! Вот и мы явились! — вскричали все три брата разом. Однако, ни отец, ни дочь все еще не двигались и смотрели на них, выпуча глаза.

— Чокнемся же за наше возвращение, милый батюшка! — воскликнул старший сын, взяв из рук одного из лакеев бутылку благородного напитка, который он налил до краев в золотой бокал самой искусной работы и подал его отцу. Тот выпил, передал дальше, и все пили.

Чудесная теплота разлилась по всем жилам старика, согрела его холодное сердце; теплота эта стала огнем, пылающим огнем любви. Отец заплакал, бросился обнимать сыновей, целовал и благословлял их. Тут явился и жених дочери, он тоже отведал чудесного напитка.

От всей этой радости быстро завертелись мельничные колеса, так долго стоявшие без движения, — клипп да клапп, — еще и еще, — клипп да клапп, — вертятся они еще и еще.

Приключения молодого мясника