Новые способы ведения войны

Чтобы разобраться в этой многоуровневой схеме машины войны, давайте начнем с национальных интересов. И, конечно же, в качестве примера возьмем США как самое опытное и могущественное в военном отношении государство. Эта страна использовала в конфликтах все виды оружия, включая ядерное; ее оборонный бюджет является самым большим в мире, хотя при этом из уст ее руководителей постоянно звучат заявления о необходимости установления мира. Возможно, узнав, в чем заключаются национальные интересы этой страны, мы сможем понять и механизмы принятия решений по ведению войны или осуществлению интервенции.

Узел национальных интересов

Пожалуй, нужно начать с того, что две правящие партии в США – республиканцы и демократы – исповедуют различный подход в области международных отношений. Первые являются сторонниками школы реализма, которая утверждает, что у каждой страны есть свои национальные интересы, которые нужно отстаивать и уважать. Интересы государств могут вступать в противоречия, поэтому и возникают конфликты. Следовательно, войны – это естественный и закономерный процесс. Вопрос в том, как далеко можно зайти в отстаивании своих интересов (особенно если это происходит вдали от своих границ) и готово ли правительство жертвовать для этого своими ресурсами и жизнями граждан. Вторые предпочитают либеральную школу международных отношений и считают, что нужно стремиться к достижению всемирного согласия (естественно, по западным лекалам), а несогласных наказывать и перевоспитывать. Следовательно, обе партии не отрицают возможность войны и даже наоборот – считают ее необходимым инструментом международных отношений.

Что касается интересов, то естественно, что у демократов и республиканцев разные точки зрения на этот вопрос, однако он сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Кристофер Пол утверждает, что национальный интерес – это социальная конструкция, а его применение, определяемое той же социальной конструкцией, согласовывается через социальные процессы. Существуют три разные, но взаимосвязанные основные конструкции национальных интересов: общенациональный интерес, национальный интерес президента (рассчитываемый президентом) и национальный интерес для легитимации.

Граждане в целом используют концепцию национального интереса, чтобы оценить, является ли политика «хорошей» для страны в нормативном смысле.

По мнению Александра Джорджа, «концепция национального интереса остается важной для внешней политики, несмотря на ограничения теоретического и научного подхода. Политики используют ее двумя различными способами: во-первых, в качестве критерия для оценки угроз в той или иной ситуации и для определения лучшего варианта действий; во-вторых, в качестве оправдания принятого решения».[4]

Считается, что за последние сто с лишним лет в США несколько раз менялось определение национальных интересов.

До мировых войн внешняя политика США была направлена на улучшение материального благополучия американского народа, а не на реализацию национальных интересов.[5] Она была принципиально изоляционистской в сочетании с политикой интервенционизма в своем регионе (Латинская Америка), с особым акцентом на уменьшение влияния европейских держав в Западном полушарии, и получила известность как Доктрина Монро. Кроме того, как писал известный политолог Сэмюэл Хантингтон, «с самого начала американцы построили свои личные убеждения на отличии от нежелательных «других». Противники Америки всегда определялись как противники свободы».[6] Это очень важное замечание.

Кто такие эти «другие»? Попросту это все остальные. Не случайно еще одна работа Хантингтона называется «West and the Rest», то есть «Запад и остальные». Концепция «другого» попала в геополитику и международные отношения из социальной антропологии. Уильям Самнер в 1906 году предложил термин «этноцентризм», которым назвал отношение предубеждения или недоверия к посторонним (которые могут существовать и внутри социальной группы), а также сформулировал и весьма плодотворную идею о влиянии враждебного окружения или внешней агрессии на внутреннюю сплоченность общества.[7] Он указывает, что «постоянная опасность войны с чужими – это то, что сплачивает членов мы-группы изнутри и не дает развиться в ней разногласиям, которые ослабили бы ее военную мощь. Эта необходимость защищаться также создает правительство и закон внутри мы-группы, чтобы предотвратить ссоры и укрепить дисциплину… Люди из они-группы – чужие, с предками которых вели войну предки мы-группы. Духи последних будут с удовольствием наблюдать, как их потомки продолжают борьбу, и помогут им. Добродетель заключается в убийстве, грабеже и порабощении чужих».[8]

Из принципа этой дихотомии вместе с идеей собственного превосходства (напомним, что расизм и его производные, такие как национал-социализм и фашизм, – тоже изобретение Запада) постепенно происходило обособление общества США как от Старого Света, так и от остальных, относительно новых государственных образований (например, в странах Латинской Америки).