Новые территории

— Как обычно, один на десять, плюс резерв…

— Всю сотню гонять, что ли?

— Ты себя вспомни, когда жить хочется… На марше ещё и мало будет… Долго ли верёвку перетереть? Мало возьмёшь охраны, так ногами потопчут, забыл вартаков? На ходу твои стенки не поставишь, да тут и узко местами, рядом идти нельзя, а впритирку — опасно… Вот и считай…

— Может, я зря ребят отпустил?

— Ну, уж, не знаю… Сам заварил эту кашу… А не боишься, когда товар приведёшь, что по тебе с двух сторон шарахнут?… Опасные эти игры, командир! Мы уже видели, они сначала тихие, пока в шоке… Уже ночью опомнятся… А в контактном бою что нож, что камень, что верёвка, всё — оружие!

— Ну, спасибо, поддержал… И что делать?

— Думать в начале, а не в конце, вот чего!

— Может, ты опять выступишь с медальоном, «принц» Изилькей?

— Раньше надо было… А ты взял с собой, что ли?… Не потеряешь?…

— В первый раз взял… А теперь спрятал, не волнуйся… Глупо всё это…

— А через Дверь если пропустить?

— Такую прорву? Это надо целую метку ждать, я боюсь… просто не знаю пока… Вдруг что-то собьётся… Хотя, Пашка, ты гений… Только надо Фарис-Ту тащить…

— Куда тащить?

— Сам же сказал, «там» могут встретить… Значит нам нужно именно «там» изучить обстановку, а для этого место найти где нас не видно, а выйти не опасно, тогда в эту прорву и пленных переводить… И не сразу, а порциями, хотя бы по сотне, а конвой принимает и нанизывает…

— Дались тебе эти деньги!..

— Ещё один моралист!.. Да как вы все не поймёте?! Плевать на деньги! Мне нужно, чтобы одна тысяча занялась другой… И чтобы они обе сюда больше не совались… Отпусти их сейчас, куда пойдут?… Думаешь, по домам? И крови на мне чтобы не было… Надоело трупы жечь… И родственники с грошами тоже остобрыдли… «Ой, казаина, пусти наш Кафар, ми три манэт давай»… А тут, вроде бы, всё к одному, и вашим и нашим, да и архаик в друганах может пригодиться!

— Ну, вот, нашел друга!..

— Хассан, если не враг, это тоже хорошо… Сволочь, но купленая, глядишь, и второй раз на чём-нибудь сторгуемся…

— Наложниц, что ли купишь?

— По шее бы тебе накостылять… Куплю… Вон, пятеро плачут в казарме, домой пока не идут, боятся, не примут их, а сколько таких даже думать о своём клане боятся, спину гнут на хозяев? А теперь представь, что архаик согласится менять тех на этих? Или на золото…

— Зачем ему такая глупость?

— А затем, что мужики лет двадцать будут вкалывать, а девки наши на один круг — два и на выброс, не понимаешь, что ли?

— А если «вкалывать», то чего ж ты такое сокровище себе не оставишь?!

— Дурак я, что ли? Их кормить, охранять, себе дороже, всё равно что кинжал без ножен на шею вешать…

— Джардух с тобой, Мроган! Только как ты предполагаешь девчонку свою тащить? Если бутербродом двигаться, как вчера, то вы целый восьмерик будете тут порхать над холмами…

— Знал бы, не спрашивал… И потом, даже если так, втрое быстрей получится, чем с пленными, а удрать гораздо легче чем со всей тысячной оравой за плечами… А стадо наше пусть пока отдохнёт, подумает, покушает хорошенько… Жир нагуляет… Мы их рассадим аккуратно, по клетушкам, ребят твоих вернём. Если что, по одному легче утихомирить… Да и ненадолго же этот санаторий, дня два…

— Тогда не пойму, чего ты не знаешь? Бери её на плечи как рюкзак, и лети, соколик! А рюкзак дома брось, нафиг он тебе? Чуть быстрей начнешь снижаться, но зато не упадёшь, надень пару лишних камней, взлетай почаще… Мне, что ль тебя учить? В ней веса-то одни кости, оружие не бери…

— Не понял… А ты?

— Я тут останусь… Место хорошее. Защиту ты пока не снял…

— Нет, Кайтар, ты не понял. Не кучей, а клеточками, как по сортирам… Максимум, штук по десять — двадцать… Надо или к деревне вернуться или севернее, к нам ближе…

— Тогда к нам… Лети, готовь гостиницу… Там, за изгибом, тоже ручей… Смотри только, на камнях, чтобы подкопов не было…

— Каких ещё подкопов? Ты не вздумай их развязывать… Руки к ногам через шею…

— Мроган! Ты сгинешь или нет?! Как занудишь…

Я сгинул… Тропа ушла влево, обогнула холм и пересекла широкую луговину того ручья, над которым мы летали вчера. Набрав вверху силу, он здесь растекался десятком ручейков, в которых отражались цветы ягодных кустов, спешивших пройти свой цикл жизни… После дождя каждая веточка была украшена блёстками мелких капель… Жалко было портить такую ювелирную красоту, но пришлось. Загородки получались разными по размерам и форме, подчиняясь пространству между ручейками, и громоздились, окрашенные в пёстрые цвета, чтобы бедные рабы не бились зря головами, здесь маскировка была уже не нужна. А над окрашенной стенкой шел слой прозрачный, невидимый, для особо ретивых…