Новые центурионы

– Подозревается баба-алкоголичка, – сказал Леони, склонившись к окну с Гусовой стороны. – Один тип предложил ей десятку, если она пустит в ход чек на сто тридцать целковых. Вероятно, фальшивка, но на глаз не отличить – работал специалист по чекам, большой художник. Стерва говорит, что мужик уже в летах, в красной рубашке, среднего роста. Только что с ним познакомилась в какой-то пивнушке.

– Негр? – спросил Кильвинский.

– Кто ж еще!

– Мы тут немного поездим, осмотримся, – сказал Кильвинский.

Он покружил по кварталу, внимательно вглядываясь в людей и машины. Гус ума не мог приложить, кого они должны тут отыскать, тем более что на этом пятачке им не попалось и десятка мужчин «среднего роста», к тому же никто из них не носил красной рубахи. Однако, начав описывать новый круг, Кильвинский вдруг резко свернул к стоянке перед аптекой и помчался через аллею наперерез бредущему к тротуару человеку, потом ударил по тормозам и был на ногах, прежде чем Гус уверился в том, что машина остановилась.

– Минутку, – обратился Кильвинский к продолжавшему идти мужчине. – Сбавьте обороты. Так-то лучше.

Человек обернулся и насмешливо поглядел на полицейских. На нем была коричневая рубашка в клетку и фетровая шляпа с короткими полями и засаленным желтым плюмажем. Это был никакой не мужчина в летах и никак не среднего роста, ему, подумал Гус, едва перевалило за тридцать, вдобавок он высок и в теле.

– Чего надо? – спросил человек, и Гус только теперь увидел тянувшийся по всей щеке глубокий шрам.

– Будьте добры, ваши документы, – сказал Кильвинский.

– Чего ради?

– Через минуту я вам объясню, но сначала предъявите ваши документы. Небольшое происшествие.

– Вот как? – усмехнулся тот. – А я, выходит, подозреваемый? Достаточно того, что я черный, так? Черный человек для вас всего только старина Джо Мясо-для-ленча, так?

– Посмотри по сторонам, – сказал Кильвинский, делая огромный шаг вперед, – может, кроме нас с напарником ты видишь здесь хоть одного нечерного? Тебя я выбрал потому, что на то имеется весомое и прочное основание, столь весомое и столь прочное, что перед таким основанием не устояла бы и твоя мамаша. Ну-ка, выворачивай карманы и доставай поскорей документы, у нас нет времени трепаться!

– Хорошо, начальник, будь по-твоему, – ответил мужчина. – Мне скрывать нечего, да вот ваши же ребята вечно трахают меня вдоль и поперек, стоит мне выйти из дому, а я человек рабочий. Я работаю кажный день.

Пока Кильвинский исследовал протянутую ему карточку по соцобеспечению, Гус размышлял о том, что напарник его умеет подать себя в разговоре. Гнев Кильвинского не знал границ, а если учесть еще и внушительные габариты полицейского, нетрудно понять, чего так испугался негр. Да ведь и речь убеждала: Кильвинский говорил с ним его же языком, точь-в-точь как негр, подумал Гус.

– Эту писульку дерьмовой не назовешь, приятель, – сказал Кильвинский. – А есть при тебе что-нибудь такое, где были бы твои пальчики или, к примеру, фотка? Может, у тебя есть при себе водительские права?

– А на кой они мне? Я машину не вожу.

– На чем попадался?

– Картишки, штрафные талоны для хреновых водил, пару раз ходил в подозрительных.

– Подделка денег?

– Нет, приятель.

– Мошенничество?

– Нет, приятель. Плутую я совсем чуть-чуть, я не какой-нибудь преступник, без дураков говорю.

– Вот и нет, с дураками, – сказал Кильвинский. – У тебя даже во рту пересохло. Вон и губы облизываешь.

– Ч-ч-у-у-у-у-шь, приятель, когда меня окликают синие мундиры, я всегда нервный делаюсь.

– И сердечко стучит как молоток, – сказал Кильвинский, кладя ему руку на грудь. – Имя, настоящее!

– Гэнди. Вудроу Гэнди. Точно, как оно в карточке прописано, – ответил мужчина, нервничая теперь куда заметнее. Он переминался с ноги на ногу и не мог совладать с шустрым розовым языком, ежесекундно увлажнявшим коричневые губы.

– Прыгай в машину, Гэнди, – приказал Кильвинский. – Через дорогу нас ждет одна старая пьянчужка. Хочу, чтобы она на тебя взглянула.

– О-го-го, приятель, это уже принудиловка! – жаловался Гэнди, пока Кильвинский похлопывал его по плечу. – Поклеп и принудиловка!

От Гуса не ускользнуло, что Гэнди знает, с какого боку подойти к полицейской машине. Сам Гус уселся за спиной у Кильвинского и потянулся через весь салон закрыть на замок ближнюю к Гэнди дверцу.

Они поехали обратно к банку и нашли там Леони. Рядом с ним в машине сидела потрепанная негритянка лет сорока, с затуманенным взором. Когда Кильвинский притормозил перед ними, она поглядела украдкой из окна автомобиля на Гэнди.