Новые центурионы

— Ну, вы уже изучали захват «на удушение», — сказал Рэндольф. — Отличный захват, коли умело его применять. Но ни хрена не стоит, если ошибешься. Показываю один из приемов такого удушения.

Он встал позади Плибсли, обхватил тому горло массивным предплечьем и поймал тощую шею в изгиб руки. Потом громко пояснил:

— Я надавливаю на сонную артерию. Бицепс и предплечье перекрывают доступ кислорода в мозг. Если надавить как следует, парень вмиг потеряет сознание.

Произнеся эти слова, он и в самом деле надавил «как следует», и огромные голубые глаза Плибсли, дважды дрогнув веками, наполнились ужасом.

Рэндольф ослабил хватку, ухмыльнулся, похлопал его по спине, давая знать, что с него достаточно, и прокричал:

— О'кей, первые номера против вторых! Да поживее! У нас еще есть в запасе несколько минут. Поработайте-ка над захватом!

Когда первые номера обхватили руками услужливо подставленные глотки вторых, он приказал:

— Выше локоть. Надобно вздернуть ему подбородок. Не сможете — и он разделается с вами, так что заставьте его вздернуть подбородок, а уж потом вяжите из него веревки. Ясное дело, тихонько, не увлекайтесь: душить не дольше одной секунды.

Серж не сомневался, что после вчерашней его вспышки ярости Эндрюз будет очень осторожен. Он видел, как тот старается не причинить вреда и совсем легонько обвивает ему шею своей могучей ручищей. Но боль тем не менее была такой острой, что у него полезли на лоб глаза. Инстинктивно Серж вцепился Эндрюзу в руку.

— Прости, Дуран, — сказал тот, бросив на него встревоженный взгляд.

— Все в п-порядке, — выдавил Серж из себя, задыхаясь. — Ну и захватик!

Поменявшись с Эндрюзом позициями, Серж приподнял тому подбородок. Еще никогда ему не доводилось на занятиях по физ-подготовке сделать Эндрюзу больно. Ему и в голову не приходило, что это удастся сейчас. Вытянув вперед запястье, он сдавил тому глотку и несколько секунд переждал. В отличие от его собственных руки Эндрюза вверх не вскинулись. Должно быть, я делаю что-то не так, подумал Серж, поднял локоть и надавил сильнее.

— Так правильно? — спросил он, вглядываясь в запрокинутое лицо Эндрюза.

— Немедленно пусти его, Дуран! — пронзительно возопил Рэндольф.

В испуге Серж отпрянул назад, высвобождая Эндрюза, и тот бухнулся с глухим стуком оземь. Физиономия его побагровела, полузакрытые глаза остекленели и покрылись поволокой.

— Одурел, Дуран, — сказал Рэндольф, поднимая на руках мощное тело Эндрюза.

— Я вовсе не хотел, я не нарочно, — бормотал Серж.

— Предупреждал же вас, ребята, — тихонько! — повторял Рэндольф, пока Эндрюз, неловко пошатываясь, вставал на ноги. — Этим захватом можно мозги превратить в пластилин. Стоит только подольше не пускать в голову кислород, и, уж будьте уверены, кому-то не поздоровится. Не исключен летальный исход.

— Прости меня, Эндрюз, — сказал Серж и испытал огромное облегчение, когда гигант слабо ему улыбнулся. — Чего ж ты не стукнул меня по руке, не лягнул или не пискнул хотя бы? Откуда мне знать, что тебе так худо!

— Хотелось, чтобы все было как положено, — ответил Эндрюз, — чтоб у тебя получилось. А через пару секунд я отключился.

— С этим захватом нужно держать ухо востро, — горланил Рэндольф. — Я не горю желанием, чтобы кто-то из вас сделался калекой, прежде чем окончит академию. Но, может, то, что вы видели, пойдет вам на пользу. За этими стенами вас, ребята, поджидают другие ребятки, которым плевать и на ваш значок, и на револьвер. Среди них могут найтись и такие, кто попробует прицепить этот значок к вашей заднице — просто так, от нечего делать, или чтобы было о чем посудачить с приятелями. И тогда вам придется на собственной шкуре убедиться, что большой и овальный полицейский значок умеет здорово обидеть того, кто стал носить его прежде, чем научился выполнять захват. Ну а тот, кто овладеет этим приемом, может причинить множество неудобств любому посягнувшему на его задницу. О'кей, ну-ка еще разок, первые против вторых!

— Твой черед квитаться, — сказал Серж массирующему шею и мучительно сглатывающему слюну Эндрюзу.

— Я буду осторожен, — ответил тот и потянулся к Сержу громадной ручищей. — Давай-ка прикинемся, что я тебя душу.

— Отличная мысль, — сказал Серж.

Переходя от одной пары курсантов к другой, Рэндольф проверял, как проводится прием, поднимал чьи-то локти, поворачивал кулаки, выправлял торсы, покуда это ему не надоело.

— Ладно, всем сесть. Только зря тратим время.

Словно огромное, многоногое, серое насекомое, класс плюхнулся на траву.

Каждый ожидал от Рэндольфа какой-нибудь новой выходки, пока тот, грозный и внушительный в желтой тенниске, синих шортах и черных спортивных туфлях, кружил вокруг них.

Серж был крупнее Рэндольфа, а Эндрюз и вовсе возвышался горой. Однако рядом с инструктором они казались сопливыми мальчишками. Все дело в тренировочных костюмах, подумал Серж: мешковатые штаны с обвисшими коленками и пропитанные пОтом свитера способны изуродовать кого угодно.

Так же, впрочем, как и эти стрижки. Их обкорнали под солдат и будто обобрали каждого на несколько лет, превратив в послушных подростков.