Новые центурионы

Ранатти вытащил из кармана кольцо с ключами и отпер висячий замок на двери огромного сарая с инструментами, пристроенного к боковой стене. Рой вошел в него, за ним последовал Ранатти. Он придержал дверь и после прикрыл ее за ними. Внутри было темно и мрачно, только в шести футах над землей, прямо под самой крышей, на стене виднелось пятно света. Ранатти взял Роя за локоть, повел его сквозь темень и указал на ступеньку и лестницу длиной фута в три, ведущую к светлому лоскуту. Рой поднялся по ней и заглянул через тяжелую решетку из толстой проволоки в уборную. Футов тридцать на двадцать, прикинул он. Если ему когда-либо придется предстать перед судом и отвечать на вопросы защиты по поводу произведенного ареста, среди них может оказаться и вопрос о размерах помещения. Четыре писсуара отделены от четырех стульчаков металлическими перегородками. Рой обратил внимание, что ячейки спереди не имеют дверей, а в перегородках между туалетами просверлено несколько глазков.

Какое-то время они ждали в полной тишине, затем Рой услыхал направлявшиеся по бетонной дорожке к уборной шаркающие шаги. В дверь ввалился старый сгорбленный бродяга, в руке он держал узел, который тут же, не успев войти, принялся открывать. Из грязного пакета он достал четыре винные бутылки и осушил каждую до дна, едва ли нацедив в общей сложности больше чем с полглотка. Потом сложил бутылки обратно в пакет, и Рой с удивлением подумал, какую они еще могут иметь для него ценность?

Старик прошел, шатаясь, к последнему стульчаку, снял грязнющий пиджак, его качнуло, он врезался боком в стенку, выпрямился и стащил с огромной лохматой головы давно поникшую шляпу. Потом бродяга снял штаны и одним махом приземлился на стульчак. Эхо могучего взрыва потрясло уборную.

— О Господи, — прошептал Симеоне. — Повезло же нам с этой газовой атакой!

Мгновенно комната задохнулась зловонием.

— Боже ты мой, — произнес Ранатти, — тут запахи как в нужнике.

— А ты что, думал, сидишь в цветочном магазине? — спросил Симеоне.

— Эта работа просто унизительна, — буркнул Рой и пошел к двери, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— Смотри-ка, у старого негодяя столько патронов, что хватит продержаться целую неделю, — сказал громко Симеоне.

Рой снова заглянул в уборную и увидел, что бродяга все еще сидит, притулившись к боковой стене, но теперь уже звучно храпит, а из-под дырявой майки его торчит увесистый моток туалетной бумаги.

— Эй, — позвал Симеоне. — Просыпайся, старый барахольщик. Вставай!

Бродяга шевельнулся, пару раз мигнул, но тут же опять закрыл глаза.

— Эй, он еще не успел крепко заснуть, — сказал Ранатти. — Эй! Старина!

Проснись! Поднимай свою задницу и убирайся вон!

На этот раз бродяга вздрогнул, хмыкнул и, тряхнув головой, поднял веки.

— Ты, старая сволочь и мразь, ну-ка, катись отсюда к дьяволу! — закричал Симеоне.

— Кто это сказал? — спросил бродяга, склонившись вперед на стульчаке и пытаясь быстро оглядеть перегородку.

— Я сказал, Господь, — откликнулся Ранатти. — Убирайся к дьяволу!

— Ишь какой выискался, — сказал бродяга. — Ладно, обожди минутку.

Пока он с трудом влезал в свои штаны, Рой услышал шаги. В уборной появился бледный и нервный мужчина с залысиной на лбу и в темных очках с зелеными стеклами.

— Голубь, — шепнул Ранатти Рою в ухо.

Мужчина заглянул в каждую из ячеек и, увидев в последней только бродягу, явно не представлявшего для него интереса, подошел к писсуару в дальнем конце комнаты.

Бродяга не стал застегивать ремень на пряжку, а попросту обвязал его вокруг талии. Он водрузил свою поникшую шляпу на место, поднял сверток.

Затем заметил у писсуара человека и опять положил сверток на пол.

— Здорово, Боже, — сказал он.

— Простите, не понял? — произнес мужчина, по-прежнему не отходя от писсуара.

— Разве ты не Боже? — спросил бродяга. — Разве ты не говорил, чтоб я убирался отсюда к дьяволу? Оно, может, я выгляжу и не очень, да только ни один сукин сын не скажет мне, чтобы я вынес свой зад из общественного нужника, слышишь, сучье отродье?

Пока тот в ужасе застегивал молнию на брюках, бродяга не спеша согнулся над свертком. Мужчина помчался, оскальзываясь, по мокрому полу уборной к двери. Бродяга швырнул в него пустой бутылкой. Разбившись о дверной косяк, она осыпала мужчину осколками. Бродяга заковылял к выходу и поглядел вслед спасавшемуся бегством врагу, потом вернулся за своим свертком и положил его себе на плечо. Шатаясь, но с торжествующей беззубой ухмылкой на устах, он вышел вон.

— Иногда на этой работе удается удружить людям, — сказал Симеоне, закуривая сигарету.

Рой предпочел бы, чтобы он не делал этого в душном и темном сарае.

Прошло еще минут пять, и снова послышались шаги. Высокий мускулистый мужчина лет тридцати вошел в туалет и направился к раковине, неторопливо и не оглядываясь по сторонам причесал вьющиеся каштановые волосы, тщательно исследовал широкий воротник зеленой спортивной рубашки, поверх которой был надет легкий свитер лимонного цвета, сидевший на нем ладно, как влитой.