Новые туфли хочется всегда

Наташка испытала шок от новости о моей предстоящей свадьбе.

– Нюсь, надо встретиться и поговорить о моей будущей свадьбе.

– Макс?! Это нереально! Чем ты его опоила?

– Лучше не спрашивай. Сама не понимаю, как все получилось!

– Слушай, это как нельзя кстати. По секрету: мужа собираются отправить в Чехию открывать представительство. Он вместо себя рекомендует тебя – уж за какие такие особые заслуги – не знаю. Статус замужней женщины тебе просто необходим!

– Нюсь, а ты не пошутила? Вот сейчас? – к такому повороту даже я оказалась не готова.

– Скажи честно, ты видела, кто звонит? – чувствовалось, что Нюська улыбается с прищуром.

– А ты не поняла?! – в голове мелькнуло, что нервишки шалят, иначе откуда столько экспрессии.

– Ну-у… спасибо ему… – сказал мой Чеширский кот. – Мавр сделал свое дело – Мавр ушел.

И мы подали заявление в ЗАГС. Вот тут-то всё и началось. Как будто анестезия перестала действовать. Я никак не могла переехать к Максу. Мне постоянно по необъяснимой причине было нужно «сегодня обязательно домой». Стала замечать за собой всякие странности. Вдруг я вспоминала, что завтра мне нужно пойти на работу в зеленых туфлях. А сегодня я в черных. И объяснить Максу, почему нельзя заехать и просто взять туфли с собой, я не могла.

Макс решил действовать шуткой и подарком. Он подарил мне красивый брелок, а на нем ключ, сказав, что пустой брелок дарить нельзя.

– От чего ключ?

– От моей квартиры.

– Зачем?

– У нас мало времени, – Макс говорил со мной, как с душевнобольной, – чтобы его не терять – вот тебе ключи. Представь, ты звонишь мне и говоришь, что уже идешь домой. Я иду в душ. Ты открываешь дверь своим ключом. Я уже выхожу из душа. Ты быстро заходишь в душ. Я открываю бутылку вина. Ты еще только выходишь из душа, а уже всё и все готовы! Потери времени минимальны.

Я понимала, что он шуткой пытается породнить меня со своим домом. Мне захотелось его «расколоть». Макс закончил излагать свою версию. Ни тени улыбки не промелькнуло на моем лице. Макс начал сомневаться, что шутка прошла. Я поняла, что самое время его добить, и голосом блондинки спросила:

– А почему у нас мало времени? – после вопросительного знака еще трепетно похлопала ресницами.

Макс меня чуть-чуть не задушил – он радовался, как ребенок, что его шутка прошла. Я взяла ключи. Но внутренне продолжала вздрагивать. Жила у него с чувством, будто что-то украла.

Макс научился бороться с подобными приступами. Он понял, что меня попросту нельзя довозить до моего дома. И мы заезжали за туфлями в магазин. Новые туфли творили чудеса. Правда, только на один день. Еще мы шатались где-то допоздна, чтобы я уже начинала валиться с ног, и в полусне жених заносил меня к себе, точнее к нам – здесь мы должны были жить после свадьбы. Мы ходили в кино, театры, рестораны, слушали музыку. Но мне продолжало казаться, что у нас с Максом никак не появляются «наши места», «наша еда», «наша музыка», вообще что-то «наше».

И в то же время двухдневный недороман-недоразумение оставил непропорционально большой след в моем городе. «Здесь мы завтракали. Здесь мы ехали на завтрак. Здесь он сказал про мои сапоги. Здесь он повернул. Да-да-да! Под эту музыку мы чуть не пошли танцевать. Про эту рекламу он говорил, что – что-то, в общем, он про нее говорил. Здесь я вышла из его машины. По этой улице я ехала к нему в аэропорт…» Какой-то ужас – всё в моем городе связано с ним. Если я скажу, что тащила Макса именно в ту харчевню, где мы завтракали с Марком, – вы уже не удивитесь. Причем я настаивала, чтобы мы ехали именно ТОЙ дорогой. И когда Макс свернул не в тот переулок, со мной случилась истерика. Макс ничего не понял, но очень испугался. А я продолжала себя накручивать: «С посторонним человеком у меня столько общего. Мне всё так дорого, что связано с Марком. А с моим будущим мужем – почти ничего». А Макс меня успокаивал. Заваривал чай и закутывал в плед. Ставил мою любимую музыку. Или увозил на воздух пить вино в гамаке. Я засыпала и просыпалась другим человеком. Мне было уже очень хорошо с Максом. И так до следующего приступа. И чем ближе становился день свадьбы – тем чаще повторялись эти непонятные приступы.