Новые угрозы (СИ)

В подворотне повисла тишина. Хотя нет, мне так только казалось, ведь всего в нескольких метрах, на улице Прибрежного Полиса, продолжалось сражение людей с жуткими тварями Монстролуния. Да, всего в нескольких метрах… Но для меня — бесконечно далеко, поскольку мысленно я находился отнюдь не в Аве-Лларе. Где именно? Я и сам не знал. Но это «место» держалось на фундаменте из отчаяния и тянуло из меня силы, замещая их чувством полнейшей безнадежности.

Краем глаза я заметил, что дядя Бор шевельнулся. Прерывисто вздохнул и произнес:

— Этот ублюдок ушел. Я тоже… скоро… Потому что очень холодно. И больно. Особенно в душе, Тема. Я… Я понимал, что подвел тебя, но еще даже пять минут назад не подозревал, насколько сильно. Прости меня… если сможешь…

— Прощаю, — одними губами и совершенно автоматически ответил я. Просто чтобы не молчать.

Хотя и отвечать было бессмысленно. Дядя Бор уже не слышал меня.

Глава 6

Два-три года назад дядя Бор по секрету рассказал мне, что хотел, чтобы после смерти его тело сожгли, а прах развеяли.

«Как по мне, Тема, — с усмешкой произнес он тогда, — то это куда лучше, чем отправляться в землю. Не очень, знаешь ли, хочется, чтобы твоя оболочка, которая верой и правдой служила тебе немало лет, начала раздуваться от газов, покрываться мерзкими пятнами, разлагаться с жутким смрадом и так далее. А огонь… Огонь прекрасен — и пусть уж лучше он сожрет мое тело, чем какие-то склизкие гады».

Что же, несмотря ни на что, у меня были все возможности выполнить последнюю волю дяди Бора. Правда, не думаю, что он хотел, чтобы его прах развеяли над улицей, на которой не на жизнь, а на смерть сражались десятки людей и всевозможных безобразных тварей. Однако выбирать не приходилось, и после того, как дядя Бор тысячами мельчайших частиц навсегда растворился в страшной ночи, настал момент для самого главного. Принятия…

«Это теперь мой дом, — сказал я себе, сжимая древко глефы и оглядывая кипящую боем улицу. Вооруженные люди — уставшие, пропотевшие насквозь, напряженные, злые и напуганные, со странными темно-бордовыми аурами, «вошедшие в раж»… И твари — совершенно разные, но вместе с тем такие одинаковые в своей ярости, опасности, стремлении во что бы то ни стало оборвать чью-нибудь жизнь. — И таким он будет, в лучшем случае, еще очень долгое время. Или же останется навсегда, если мне окажется не под силу расправиться с монстром-Луной…»

Мысль пришлось прервать: я ведь покинул защищенную магией подворотню и для многих порождений Монстролуния стал желанной целью. Первыми на меня обратили внимание трое тощих, акуло-улитка и хромающий рукоглав. С рыком и шипением, топая по мостовой, твари устремились вперед. В этот момент волна ярости и накрыла меня с головой.

Нет, я говорю не о той ярости, принадлежащей самим монстрам, которая несколько дней назад едва не лишила меня рассудка на подходе к Рыжим Норам. А о своей собственной, той, что невидимым и неслышимым, но мощнейшим взрывом сотрясла все внутри и подтолкнула вперед — навстречу пастям и когтям.

Следующие два-три часа я был попросту неостановимой машиной для уничтожения порождений Монстролуния. Пламя, обездвиживание, телекинез, ослабление — не проходило и трех-четырех мгновений, чтобы я не использовал какое-нибудь заклинание. А в перерывах между чародейством пускал в ход охваченную магическим огнем глефу. И каждый шаг, взмах оружием или маленькая трата энергии из Ореола лишь разжигали бушевавшую внутри ярость. Та сводила с ума, мучила, но вместе с тем я понимал: уж лучше так, чем, к примеру, поддаться страху или отчаянию и опустить руки. Сейчас все, что творилось у меня в душе, было направлено на пользу и мне самому, и окружающим. Да, я страдал, но именно в этом и находил силы, чтобы делать то, что положено в ночь Монстролуния.

Разумеется, я чувствовал и страх, и отчаяние, и растерянность. Понимал, что не имею ни малейшего представления о том, как быть дальше. Единственным выходом виделось — смириться. Но я не желал…

Ярость накатила особенно сильно, и, разнося взрывающимся сгустком пламени безобразную башку обездвиженного клешняка, я не выдержал и зарычал. Меня колотило, легкие грозили вот-вот расплавиться, а одежда насквозь пропиталась потом.

— Лихо ты его, парень… — пробасили над ухом, но я даже не взглянул на говорившего и устремился дальше.

Мне хотелось как можно скорее вернуться на ту улицу, где остались Фукс, Фаро и Джагр. Сейчас они были самыми близкими моими людьми, и я очень надеялся, что, добравшись до них, смогу почувствовать себя хоть немного легче.

«Они теперь моя семья, — подумал я, разрубая «улучшенного» гремлина пополам. — С большой долей вероятности — навсегда. А мои родители…»

Я оборвал мысль, чтобы не сделать себе еще больнее. Это всегда успеется. Бой с тварями Монстролуния закончится, настанет момент, когда я окажусь наедине с собой, в спокойной обстановке и уж тогда вволю помучаюсь размышлениями.