Новые забавы и веселые разговоры

– И то правда, – соглашается сеньор, – ну да ладно, легче поверить, чем проверить. Будь по-твоему, второй ответ также за тобою, а вот скажи-ка мне теперь, что я думаю?

– Сказать, что вы думаете, монсеньор? – говорит монах, – всего и дела-то! Ну так вот, монсеньор, думаете вы, что я аббат.

– Разумеется, аббат, – отвечает тот, – а кто же еще?

– Святой Иоанн! Да какой же я аббат? Я всего лишь смиренный монах.

С этими словами скинул он с себя рясу. И когда сеньор увидел его без этого одеяния, он тут же понял и уразумел, что перед ним вовсе не аббат, и сказал ему так:

– Ах ты, чертов монах, поймал ты меня, дьявол тебя забери! Отправляйся же к своему аббату и смело обещай ему, что больше я его трогать не стану и никогда ничего от него не потребую.

С тем ушел монах и, явившись к аббату, доложил ему, чем дело кончилось; аббат возликовал, узнав, как обвели сеньора вокруг пальца, и щедро вознаградил монаха.

Галантное пари

Новелла XXXIII: об одном дворянине, поспорившем с дамою, что коли он будет спать с нею, то нападет на нее двенадцать раз за ночь, какое условие он и выполнил, даже с лихвою, и хотя несколько партий сыграл с ней всухую, они были засчитаны в ею пользу самим супругом названной дамы, который рассудил их спор, не зная ни сути его, ни смысла.

Рассказано Жеаном Гиу с моста.[66]

Из множества новелл, какие собираюсь я вам поведать, хочу выбрать и рассказать вам сперва историю об одной молодой даме, бывшей замужем за дворянином, человеком добропорядочным и честным. И вышло так, что дворянин этот слишком часто отлучался из дому, ибо постоянно бывал при дворе, где водил знакомство с другими молодыми людьми своего сословие.

А надобно вам сказать, что проживал по соседству один молодой и пригожий юноша, который частенько захаживал к ним в гости, и все из любви к той даме. И в конце концов так сильно влюбился в нее, что прямо места себе не находил. И вот однажды случилось ему остаться с дамою наедине, поскольку муж ее отлучился ко двору, и благо не приходилось опасаться мужниных ушей, завел с нею беседу. И поведав даме о своем любовном недуге и о том, как он томится по ней, принялся убеждать и уговаривать ее, что согласись она лечь с ним, он ей покажет чудеса, тем более что супруг ею пренебрегает и, по его разумению, весьма слаб, а вот коли дама согласится испытать его самого, то сможет оценить, каков он в деле, ибо в таких схватках лучше его вряд ли можно и сыскать.

– Что-то плохо мне в сие верится, – отвечает ему дама. – Недаром говорят: чем хвалился, там и свалился. На посулы-то вы тороваты, а вот не знаю, исполните ли еще хоть часть.

– Да клянусь чем хотите, – говорит ей наш молодец, – что дайте вы мне волю в постели, я на вас за ночь не меньше двенадцати раз нападу, а иначе пусть мне отрежут то, чем бьется мужчина с женщиной.

– Так уж прямо и двенадцать! – говорит она. – Врите да не завирайтесь!

– А я вас уверяю, что так, – отвечает он, – да вот испытайте меня в деле, и сами увидите, лгу я или нет.

– Что ж, – дама в ответ, – ваш залог оставьте при себе, а я вам предложу другое условие: коли вы такой шустрый, то поставимте об заклад двадцать золотых экю, что в одну ночь вам дюжины скачек не осилить.

– А я спорю, что осилю, – говорит молодой человек.

На том они постановили и условились. И подошла такая ночь, когда они смогли спать вместе так долго, как хотели, хотя бы и до самого утра. Тут-то и потрудился наш молодец вовсю и так он расстарался, что и в самом деле двенадцать раз достиг желаемого, но только три из них сыграл, что называется, всухую. Вот дама и заупрямилась, утверждая, что он проиграл, и требуя от него во что бы то ни стало двадцать экю заклада. Но любовник ее, напротив, не признавал себя в проигрыше, и так они препирались без толку, пока наконец не решились отдать дело на третейский суд. Как раз в это время беспечный супруг нашей дамы услыхал их голоса и явился в комнату, где находились спорщики, которые оказали ему, как вы сами понимаете, самый радушный прием. И дружок дамы говорит ей:

– Не хотите ли, госпожа моя, чтобы ваш муж разрешил наше неудовольствие?

– Конечно нет, дьявол вас побери, – возражает она, – да по мне лучше потерять сотню экю, чем рассказать ему наши с вами дела.

– На сей счет не беспокойтесь, – говорит он, – супруг ваш нас рассудит, не зная, в чем суть спора.

– Тогда согласна, – говорит дама, – лишь бы чести моей урона не было, а до остального мне дела нет.

На том они порешили, и некоторое время спустя наш любезник обратился к мужу своей дамы с такою речью: