Новый Афонский патерик. Том I. Жизнеописания

Старец не совершал множества поклонов, не держал строгих постов, он был занят Иисусовой молитвой. Он никогда не ложился на койку, а отдыхал сидя. В келии старца было полным-полно разных бесполезных вещей. Окно его келии никогда не закрывалось – ни зимой, ни летом. Единственным свободным пространством был проход от двери до кровати. Отец Евдоким спал сидя, покрываясь грубой овечьей шкурой. Когда его спрашивали, почему он не топит печку, отвечал: «А вы что, видите тут сосульки? Я вот не вижу тут сосулек – значит, ещё не мороз. А коль ещё не мороз, то и печку топить не надо». То же самое старец отвечал, когда ему советовали закрыть окно.

Старец отличался здоровым чувством юмора, но при этом никогда никого не осуждал. А когда его бранили самыми поносными словами, он, немного постояв молча, благодушно отвечал: «Что ж, хорошо, геронда, спасибо тебе», – и отходил в сторонку.

Старец был любим всеми. Всегда был готов помочь любому, кто бы ни позвал его, и был послушен всем. Когда братия делали ему замечания и ругали, а потом снова звали, он благодушно отвечал: «Простите, благословите!..» – словно между ними ничего не случилось. Он ни на кого не держал зла.

Как-то раз братия обсуждали один из вопросов, связанный с монастырским хозяйством. Отец Евдоким тоже высказал своё мнение. Один брат, по диавольскому наваждению, перебил его со словами:

– Ну-ка, ты, замолчи!.. Ты у нас что – член Духовного собора?

– Прости, ты прав, – ответил отец Евдоким и склонил перед грубым братом свою главу.

Зимой после трапезы отец Евдоким, не заходя к себе в келию, сразу же шёл в церковь. Он садился в одну из стасидий, опускал на лицо куколь, чтобы не видеть никого и самому быть «невидимкой», доставал чётки и начинал творить Иисусову молитву. Когда его спрашивали: «Чем ты занимаешься, старче Евдокиме?» – лаконично отвечал: «Артобстрел, брат, артобстрел… Вот, видишь гаубицу?» – и показывал брату свои чётки на 300 узелков.

Старец прожил в монастыре много лет, и его никогда не видели в раздражении или гневе. Старец ни на кого и ни на что не роптал. Кроме того, он отличался природным благородством. Если ему что-то было нужно, он просил: «Ну где же ты, геронда? – даже совсем юных монахов он называл “геронда”. – Если ты любишь меня, принеси мне то-то и то-то».

Обычно старца в рясе и скуфье с куколем можно было увидеть близ монастырских врат. Он нёс послушание привратника, давал духовные советы паломникам. Старца хотели сделать членом Духовного собора, но он, избегая этой участи, спрятался в помещении, где хранили известь. Его проискали три дня, а когда наконец нашли, игумен сделал ему замечание и велел предстать перед отцами Духовного собора. «Если не хочешь становиться членом Духовного собора, то по крайней мере сам скажи отцам “нет”», – велел игумен. Отец Евдоким оказал послушание и предстал пред соборными старцами. Когда ему сделали почётное предложение, он без долгих размышлений радостно ответил: «Огромное Вам спасибо, геронда! Матерь Божия, Пресвятая Богородица да воздаст Вам за Ваши труды! Итак, у Вас ко мне что-то ещё?.. Благословите!» После чего старец ушёл, решительно отказавшись от предложения. Позднее один монах спрашивал отца Евдокима, не пожалел ли тот, что не стал членом Духовного собора. «Нет, нисколько, – ответил отец Евдоким. – Я рад тому, что моя подпись не стоит ни на одной бумаге».

Отец Евдоким советовался со старцем Иосифом Исихастом, о котором говорил, что он – святой человек. От старца Иосифа он научился молитве Иисусовой. Отец Евдоким занимался молитвой Иисусовой не по «системе» или «теории», как некоторые, он творил её просто, старался произносить молитву Иисусову как можно чаще. Старец советовал: «Дитя моё, твори молитву Иисусову постоянно, не только во время монашеского правила. Если, произнося Иисусову молитву, ты видишь, что устал, то попробуй петь её на пятый глас.[147] Пой её, произнося немного нараспев, а потом вновь твори её в уме. Даже, когда ты поднимаешься по лестнице, на каждой ступеньке произноси: “Господи Иисусе Христе, помилуй мя”. Для живущего в монастыре недопустимо наступить ни на одну ступеньку ни одной лестницы, не произнеся при этом молитву Иисусову».

Когда отец Евдоким состарился, уход за ним поручили одному брату. Тот прежде всего выгреб из келии старца разный хлам, сделал уборку и закрыл окно, которое долгие годы не закрывалось ни зимой, ни летом. Когда отца Евдокима привели в его убранную келию, тот начал смеяться: «Да ладно Вам надо мной подшучивать, геронда!.. Когда же Вы отведёте меня в мою келию?» Он подумал, что его перевели в другую келию.

Он говорил: «Я не ложился спать на кровать, наверное, лет пятьдесят».

Сам старец Евдоким в течение своей монашеской жизни упокоил старость многих монахов, после которых у него остался целый мешок очков.

Брат, ухаживавший за старцем, спрашивал его:

– Тебе, отец Евдоким, достался я, несчастный, чтобы подать тебе стакан воды в старости. Интересно, а обо мне в старости кто-нибудь позаботится?

Отец Евдоким мирно отвечал: