Новый альбом

Лёха только собрался сказать что-то сыну, как в противоположном конце коридора, в котором они стояли, вдруг раздались крики, свист и хлопки. Он повернулся и увидел группу медиков, катившую перед собой носилки, накрытые белой простынёй. Они быстро шли вперёд, а расступавшиеся перед ними люди громко кричали, свистели и хлопали неподвижно лежащему под покрывалом человеку. Кто-то весело выкрикивал спортивные кричалки, кто-то подбадривал его, кто-то скандировал имя — все были охвачены куражом и азартом соревнования.

А маленький мальчик, вытянувшийся по струнке перед своим слегка захмелевшим отцом, не мог оторвать глаз от белой ткани, на которой стремительно расползались, сливаясь друг с другом, яркие красные пятна. Когда вся процессия прошла мимо них, человек под простыней чуть пошевелился. Его лицо под покрывалом повернулось к Илье точно в тот момент, когда каталка, слегка поскрипывая колёсиками, проезжала в двух шагах от него. Красные разводы на ткани собирались в жутковатую маску — казалось, нарисованное кровью лицо улыбается ему. Почему то Илье вдруг показалось, что человек под простыней сейчас смотрит на него широко открытыми глазами, прямо сквозь набухшую от крови ткань. Он вздрогнул и отвернулся. Сердце бешено колотилось в груди, и больше всего он хотел уйти сейчас отсюда. Уйти домой, обнять маму, прижаться к ней всем своим маленьким тельцем и забыть про это ужасное место. Он сделал глубокий вдох и сказал, едва шевеля губами.

— Папа, давай уйдём отсюда, пожалуйста?

Леха сжал губы и сел на корточки рядом с сыном.

Теперь их лица оказались близко, на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Илья стоял, глядя в отяжелевшее лицо своего отца и ждал, что же будет дальше.

— Чё ты, крови испугался? — тихо, как то вкрадчиво спросил Лёха и вдруг резко и очень сильно щёлкнул пальцами Илье по носу.

Боль вспыхнула, будто взорвавшаяся прямо перед глазами лампочка. Глаза тут же залили слезы, и Илья стоял, не в силах даже всхлипнуть от страха и обиды. Он почувствовал, как из носа побежала к губе тонкая горячая струйка.

— А такая тебе кровь как? — всё тем же тихим, страшным голосом спросил Лёха. — Хуже, правда? Хуже? Отвечай, когда с тобой говорят.

Илья покачал головой. Его всего трясло, во рту появился противный металлический привкус крови и слез. Он тихо, беззвучно плакал, опустив глаза вниз и боясь даже пошевелиться.

— Так что бояться за себя надо. А не за кого-то там. Понял? Посмотри на меня.

Илья поморгал и поднял голову. Прямо перед ним был расплывающийся из-за слёз силуэт отца.

Лёха так же сидел на корточках, спокойно, в упор глядя на сына. Но того выражения глаз, так сильно напугавшего малыша, уже не было.

— И не надо дуться — примирительно сказал папа. В его голосе послышались извиняющиеся нотки — кажется, он даже немного жалел о произошедшем.

— Это тебе такой урок, на будущее. Чтобы ты не рос рохлей и маменькиным сынком. Вставай, пойдём.

Илья кивнул и, всхлипывая, последовал за отцом. Обида от произошедшего и боль в распухшем носу действительно притупили всё впечатления от увиденного им до этого. Илья сходил в туалет, после чего они встали возле раковины, и Лёха принялся грубо умывать сына холодной водой, затем протер ему лицо жёстким бумажным полотенцем. Руки у него были жёсткие, шершавые и пахли машинным маслом — неизбежное следствие многолетней работы слесарем.

— Ну, теперь лучше? — спросил Лёха, выключая воду.

Илья молча кивнул.

— Тогда пошли обратно. Самое интересное пропустим.

Через десять минут они уже были снова на своих местах. Леха пошарил под своим сиденьем и удовлетворённо хмыкнул — пакет был на своём месте, никто из сидящих рядом не успел стащить его. Он откупорил ещё одну бутылку и посмотрел на ребёнка.

Слабенький растёт, конечно, думал он. Это все мамка его, сюсюкает с ним слишком много, Хотела, понимаешь, девчонку, да и растит из парня хрен пойми кого… Рисовать отправила, тоже мне, нашла занятие для мужика. Хорошо хоть, с танцульками и музыкой он сразу разобрался — чтобы даже не слышал про эту херню. Чтобы его сын как каким-то разукрашенным гомиком вырос? Ну уж нет.

Но и перебарщивать тоже не стоит, конечно, рассудительно подумал он. Надо всё же какой-то подход к сыну иметь, а то совсем слушать его не будет. Бояться отца, конечно, должен, но во всем нужна мера.

Вдруг ему в голову пришла отличная мысль. Он допил пиво, жадно вылив все до последней капли, и протянул сыну бутылку.

— На.

Илья непонимающими глазами смотрел на него.

— Слышь? На, кидай! — с нажимом сказал он. — Давай, посильнее размахнись и швыряй вон туда, в бассейн. — Только смотри, в башню чью-нибудь не залепи, а то придётся разбираться с жертвой потом.

Илья вопросительно смотрел на отца. Губы у него чуть заметно дрожали. Того и гляди, опять разревётся, сопляк.

— Давай, Илюха — подбодрил он сына. — Это весело, слышь? Ну, чего пялишься на меня? Давай, кидай! — и он панибратски толкнул его в плечо, продолжая держать бутылку почти перед носом малыша.