Читаем Новый антиСуворов полностью

«Вот в ваш кабинет входит товарищ Голиков. Филипп Иванович. Генерал-лейтенант. Начальник ГРУ. Он расстилает карты (выделено мной. — В.В.) обстановки на зеленом сукне огромного стола, выкладывает шифровки и копии добытых документов: вот, мол, товарищ Сталин, они нападать собираются». («Самоубийство». Гл. 15.)

Задумаемся, что изображено на расстилаемых картах? Если это сведенные воедино данные разведотделов военных округов, на картах обозначены районы сосредоточения немецких войск и примерный их состав. Если же это выкраденные нашими славными разведчиками приложения к плану «Барбаросса», там нарисованы стрелы предполагаемых ударов, в основании которых в кружках и овалах стоят цифры и буквы, обозначающие немецкие соединения, которые эти удары будут наносить. Ну ладно, в то, что состоятся данные удары, Сталин не верил, а в то, что эти войска действительно сосредотачиваются у наших границ, верил или нет?

Сам В. Суворов акцентирует внимание читателя на том, что Сталин не верил именно в возможность германского нападения, но ни разу не упоминает, что Сталин не верил в то, что Германия перебрасывает свои войска на Восток. Собственно, он вообще обходит стороной вопрос, как Сталин расценивал это придвижение вермахта к границам СССР. Но ведь как-то он должен был это расценивать.

Берем такую чисто гипотетическую ситуацию: страна «А» собирается совершить внезапное нападение на страну «Б». И вот, в ходе подготовки к этому нападению, главе государства «А» становится известно, что войска страны «Б» начали подтягиваться к границам. В то, что страна «Б» решила напасть на страну «А», он не верит, потому как это для нее чистое самоубийство. Какой же вывод должен сделать глава государства «А»? Да самый простой — руководство страны «Б» что-то заподозрило и готовится обороняться.

4

Причем в этом случае не надо искать предателя в своих рядах, выдавшего противнику планы нападения. Подготовка к войне — дело очень масштабное, переброску войск целиком скрыть невозможно, так что даже если глава страны «Б» и не верит в возможность нападения со стороны страны «А», он, узнав о выдвижении ее войск к границе, может двинуть свои войска к границе просто для страховки. А сам тем временем попытается прозондировать ситуацию по дипломатическим каналам.

Возвращаемся под кремлевские звезды. Если Сталин действительно готовился ударить по Германии и не ожидал самоубийственного удара со стороны Гитлера, он должен был рассуждать именно так. Однако вспомним, что В. Суворов постоянно привлекает наше внимание к тому, что удар готовился «в спину Германии». А тут получается, что Германия разворачивается к нам лицом. Можно ли при этом действовать по старым планам? Сомнительно. Если ты готовишься незаметно подкрасться к ничего не подозревающему противнику и всадить ему нож под лопатку, то, заметив, как он начал оборачиваться к тебе лицом, лучше всего спрятать нож за спину и сделать вид, что ты просто погулять вышел. Авось враг успокоится и снова повернется к тебе спиной. А учитывая, что у супостата есть еще один противник, стоять спиной к которому он долго не рискнет, рано или поздно он будет вынужден это сделать.

Так что же должен был делать Сталин, увидев, что «удара в спину Германии не получается?

Начнем, как всегда, с цитаты из нашего неисчерпаемого источника: «Гитлер, которого Сталин пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик, вдруг понял, что терять ему нечего, все равно у Германии не один фронт, а два, и начал воевать на двух фронтах. Этого не ожидал ни Голиков, ни Сталин. Это самоубийственное решение, но другого у Гитлера уже не было. Сталин просто не мог себе представить, что, попав в стратегический тупик, Гитлер пойдет на самоубийственный шаг». («Ледокол». Гл. 30.)

Вам ничего не кажется странным в этой цитате? Поясняю: с одной стороны «другого (решения. — В.В.) у Гитлера уже не было», а с другой стороны — «Сталин просто не мог представить… что Гитлер пойдет на самоубийственный шаг». Почему бы и не поверить, что Гитлер предпримет самоубийственный шаг, если другого решения для него не было? Да к тому же еще Сталину, который «пактом Молотова — Риббентропа загнал в стратегический тупик» этого самого Гитлера.

Проведите такой эксперимент: возьмите пробирку, посадите в нее какого-нибудь жучка, а потом постарайтесь не поверить, что этот жучок воспользуется единственным имеющимся выходом из пробирки. Предвижу, что не поверить вам не удастся, как не удалось мне при проведении такого эксперимента. Так что же, Сталин был глупее нас с вами, раз не верил в самоочевидную вещь? Не думаю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великая Отечественная: Неизвестная война

Новый антиСуворов
Новый антиСуворов

Вот уже более 15 лет продолжаются жаркие споры вокруг сочинений британского историка Виктора Суворова. Сторонники его теории превозносят «смелого ученого, сорвавшего покров с последней тайны Советского Союза». Антирезунисты обвиняют его в предательстве, клевете и «надругательстве над священной памятью павших в Великой Отечественной войне». За прошедшие годы опубликованы десятки книг и сотни статей, в которых Суворова ловят на ошибках, подтасовках и передергивании фактов. Казалось бы, в этом затянувшемся споре уже невозможно сказать ничего нового. Однако автор данной книги нашел по-настоящему свежий, неожиданный, нетривиальный ход. Он не оспаривает ни одно из суворовских утверждений, не подвергает сомнению ни один из приведенных им фактов — а просто доказывает, что все эти факты, все аргументы Виктора Суворова на самом деле работают ПРОТИВ его собственной теории, что в своих сочинениях самый популярный, скандальный и одиозный историк Второй мировой фактически опровергает сам себя — как та унтер-офицерская вдова, что сама себя высекла. «И дело тут не в недостаточной профессиональной подготовке, а в сознательной дезинформации…»Но если все обвинения Виктора Суворова в адрес советского руководства лживы, если Сталин не планировал нападать на гитлеровскую Германию в 1941 году — кто же на самом деле является главным виновником Второй мировой? Кто втянул нашу страну в мировую бойню? Кто натравил Гитлера на СССР?Данная книга дает ответы на все эти вопросы, разгадывая главную тайну XX века.

Владимир Валентинович Веселов , Владимир Веселов

История / Политика / Образование и наука
Десанты 1941 года
Десанты 1941 года

Даже в 1941 году, в самый трудный и трагический период войны, Красная Армия и флот не только оборонялись и отступали — в первые же дни Великой Отечественной на Дунае боевые действия были перенесены на территорию противника: наши пограничники совместно с пехотой под прикрытием бронекатеров и мониторов Дунайской военной флотилии высадились на румынский берег и захватили город Киликия-Веке, уничтожив вражеский батальон, усиленный артиллерией, и пограничную заставу. В июле 41-го десантные отряды моряков Северного флота неоднократно высаживались в немецком тылу, срывая наступательные операции противника, а в сентябре полк советской морской пехоты, десантировавшийся с крейсеров и эсминцев, оттеснил румынские войска от Одессы.В этой книге героическая история десантов 1941 года восстановлена в мельчайших подробностях, многие из которых рассекречены лишь недавно, — так, впервые обнародованы полные данные о причинах провала единственной попытки немцев применить танки на Крайнем Севере и об участии парашютистов-диверсантов в легендарном комбинированном десанте под Григорьевкой.

Анатолий Сергеевич Юновидов , Анатолий Юновидов

Военная документалистика и аналитика / История / Образование и наука
«Кроваво-Красная» Армия. По чьей вине?
«Кроваво-Красная» Армия. По чьей вине?

Почему летом 1941 года кадровая Красная Армия была разгромлена за считанные недели? По чьей вине не удалось одолеть врага «малой кровью, могучим ударом»? Отчего до самого конца войны наши потери многократно превышали немецкие и за каждый успех приходилось расплачиваться огромной кровью, так что Красную Армию прозвали «кроваво–красной»? Почему Победа была достигнута столь дорогой ценой? На все эти вопросы, самые сложные и болезненные в нашей истории, есть простой и ясный ответ, известный еще Сталину: «Кадры решают всё!»Данная книга неопровержимо доказывает: именно в кадровом вопросе, в низком уровне профессиональной подготовки советского генералитета и офицерского корпуса следует искать причины всех трагедий и катастроф Великой Отечественной. Потому что кадры и в самом деле решали всё!

Владимир Васильевич Бешанов

История / Образование и наука

Похожие книги

1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное